Значит, погибшие родители Леры были не простыми учены- ми-биологами с присущим людям такого рода духом авантюризма, а трудились на правительство и военный аппарат. Занимались ли они разработками биологического оружия или смертельных вирусов, с одним из которых команда «Грозного» столкнулась во льдах? Ставили ли эксперименты? Сколько жизней на их счету…

Батон тряхнул головой, прогоняя ненужные мысли. О мертвых либо хорошо, либо…

У убийц не могла бы родиться такая дочь. Хоть они ее и не воспитывали.

— Ты чего отстал?

— Я здесь, пометку делал.

Продолжая осмотр, Батон подкрутил ручку фонарика. Единственное наследие, которое оставило после себя человечество, было делом рук военных. Секретные базы, воздушные, подводные, космические и подземные. Законсервированные вирусы и их штаммы, боеголовки и целые замороженные ангары с техникой, созданной с единственной функцией — разрушать… В России, Германии, Америке, Антарктике, черт знает где еще.

Затаившиеся гнойники, ждущие своего часа под кожей изнасилованной катаклизмом планеты. Наследие по имени Смерть. Воевать только больше некому.

— Какая же здесь должна была быть метеостанция, — мечтательно протянул Савельев, словно прочитав мысли Батона.

— Громадная, будь уверен, — ответил тот, продолжая обшаривать стены и потолки фонариком.

Вдруг где-то дальше по коридору и чуть в стороне, в темноте за пределами луча света что-то отдаленно лязгнуло, а потом натужно заскрипело. Батон и Савельев замерли, прислушиваясь. Звук стал удаляться и быстро затих.

— Кто там? — в наступившей тишине шепот Савельева прозвучал так громко, что Батон вздрогнул от неожиданности.1

Корабль-призрак, мать его. Надо было все-таки с собой стволы взять, но бережливый Тарас, несмотря на то, что территория незнакома, наотрез запретил брать огнестрельное оружие, ссылаясь на его драгоценность. Корабль-де все равно пустой, а арсенал в Антарктике где пополнишь? Неизвестно, что их еще ждет впереди. Ну-ну. Жопа и голодная смерть ждет, если как молено быстрее не придумают, как ноги отсюда сделать.

Мало Тарасу встречи с кальмаром было. Чтоб его. Черт! Сейчас у них из оружия только дубинки и ножи, которые вставлялись в специальные крепления, превращаясь таким образом в мини-копья для охоты на тюленей. Хороша амуниция, нечего сказать. Еще у каждого имелась пара фальшфейеров, болтавшихся на ременных петлях. Если что, только и останется, что ноги уносить.

А как бы сейчас повела себя Лерка? Наверняка бы уже бежала вперед вслед за своей Чучундрой, чтобы посмотреть, что же там такое приключилось. Это вернуло охотника к реальности.

— Ничего, — огрызнулся он, ругая себя за внезапную хлипкость, Секунду назад ему очень захотелось резко обернуться и пронзить светом тьму за спиной Савельева. Иди в задницу, старый кретин! Еще не хватало начать от всяких звуков шарахаться.

— Наши скорее всего шебуршатся. Нечего стоять, идем.

Вскоре на одной из верхних палуб им удалось, наконец, обнаружить заброшенную радиорубку.

— Кажется, пришли.

Вдвоем с трудом отодвинув осыпавшуюся ржой дверь, мужчины осторожно зашли в просторное помещение с низким потолком, уставленное различной аппаратурой и обветшалыми средствами связи. Осматриваясь, Батон неторопливо прошелся по помещению, в котором царил разгром, переступил через лежащий на боку полусгнивший офисный стул на колесиках.

Но однажды капитан

Был в одной из дальних стран…

Неожиданно под потолком что-то щелкнуло, и помещение озарил тусклый ламповый свет. На приборных панелях под слоем грязи вспыхнуло несколько разноцветных огоньков.

— Ох, мать честная, — оценил Батон и, посмотрев в потолок, выключил свой фонарик. — Шустро они. Жива-а посудинка.

Подойдя к стоявшему под углом столу с приборами, охотник провел рукой в перчатке по толстому слою не то пыли, не то какого-то давно разложившегося мусора, под которым мерцали лампочки, вставленные в пластиковые кнопки.

И влюбился как простой мальчуган.

Раз пятнадцать он краснел,

Заикался и бледнел…

— Интересно, а внутренняя связь работает? — перестав напевать, он поискал нужные кнопки на панели. — Неплохо было бы сообщить нашим об успехах, раз уж эта посудина еще кое-как дышит. Ну, дружище, поговоришь с нами? Черт, сбоит все.

Наугад по переключав отвечавшие гробовым молчанием каналы, Батон неожиданно заикнулся и побледнел.

— «…хрш-ш-ш… арпов»! Повторяю! Говорит «Лев Поликарпов»! Терпим бедствие! Координаты семьдесят градусов сорок шесть минут южной широты, одиннадцать градусов сорок девять минут восточной долготы, неподалеку от станции «Новолазаревская». Москва, Нью-Йорк, Париж, Лондон…ио…. ожены…

Не такое Батон ожидал услышать. Это была последняя передача перед тем, как радиоэфир окутал планету вечной тишиной. Словно очнувшиеся призраки зашептали из Преисподней.