– Я... должен сражаться и умереть... я сделаю все возможное, чтобы нанести врагам максимальный урон... даже если это будет мой последний бой, — хрипло проговорил он.

– Да что толку в вашем сражении, молодой человек? — негодующе воскликнул седовласый старичок. — Разве вы сможете остановить этих ваших варваров?

– Павел Федорович, — гудящим голосом начал Заквасский. — А хотите, я скажу, о чем вы сейчас на самом деле подумали? Но вы зря полагаете, что не приди к нам пацанчик с умирающим ребенком просить помощи, то все было бы прекрасно. Нет! Нет! И еще раз нет! Варвары, как вы выразились, давно знают о нашем существовании, так что карательный поход на Таганрог уже был ими задуман. Олег, конечно, роль катализатора здесь сыграл, но события ускорились незначительно. Миусская Полития не в нынешнем году, так в следующем протянула бы свои кровожадные грабли к нашему горлу, — и шаман, сперва картинно раскинул руки, а потом принялся себя душить, закатывая глаза к лепному потолку.

– Ну, ладно, пока рано о грустном, — усмехнулся Кислов, глядя на эту пантомиму. — Давайте высказываться. Саша, твое слово.

– Нам необходимо уничтожить как можно больше врагов еще на подходе к Запретной зоне, — Саша говорил негромко и был предельно собран. — Тогда, в случае прямого столкновения, у нас будет реальное преимущество хотя бы в живой силе.

– Пара-другая снайперов — тоже наш плюс. Можно попытаться снять командиров отряда. Понятно, автомат Калашникова — это не винтовка, но все же, — сказал Кислов. — К тому же, мы имеем то, о чем наши враги не подозревают. У нас есть взрывчатка. Осталась одна проблема — как ее активировать на расстоянии.

– Это не обязательно, — глаза Саши странно заблестели. — Можно послать камикадзе с белым флагом, а когда вокруг него соберется достаточное количество вражеских солдат, подорвать себя.

Ольга Михайловна охнула.

– И кого вы видите в таком качестве? Кто будет этим камикадзе? — старичок в волнении снял очки и нервно подергал аккуратно стриженую бородку.

– Если желаете, — хмыкнул сын судьи, — можете взять на себя эту почетную миссию.

Старичок на несколько секунд опешил, а затем, заикаясь, затараторил:

– Это негуманно, нет, я решительно против таких диких варварских методов...

– Ну, в таком случае, — лицо Саши перекосило судорожной улыбкой, — я сделаю это.

– Ты молод, — Дрожжин передернулся, услышав такие слова от сына. — Ты не имеешь права даже думать об этом!

– Почему? — усмехнулся Саша. — Именно я или кто-то из членов Совета должен осуществить акцию. Это принципиально, это пример для будущих поколений. Это осознанная необходимость во имя победы, во имя традиции и воспитания. Это благословенная жертва ради выживания целой общины, разве не так ты нас учил, отец?

– Тогда, — судья поднялся со своего места, голос его дрожал, — подрыв сделаю я.

– Ты, шаман и вождь — это три столпа мудрости, оставшиеся нам от старого мира, — серьезно произнес Саша. — Вы должны выжить, а я из нового поколения, почти нуклеар...

Олег никак не мог понять по выражению его лица — говорит он, тайно издеваясь и умышленно зля отца, или всерьез.

– Замолчи! — зашипел судья. — Не геройствуй! Глупый мальчишка!

– Так, хватит! — поднял руку вождь. — Лёня, сядь! Мысль Александра в целом правильная. А кто станет подрывником, решим по обстановке. Захочешь — пойдешь вместо сына. А может, еще добровольцы сыщутся. Прошу высказываться далее.

Слово взял старичок.

– Мы, возможно, сумеем достичь компромисса с Лакедемоном, во всяком случае, надо попытаться это сделать, — сказал он тихим голоском. — В конце концов, вдруг они согласятся на то, чтобы мы, например, платили дань. В городе еще много неисследованных мест, где могут находиться ценности... Надо просто подумать, что их может заинтересовать? Я верю, что можно избежать войны, мы ведь единственные оставшиеся на земле цивилизованные люди, и как таковые не можем истреблять друг друга... История оставила примеры цивилизованных методов переговоров и разрешения конфликтов между хомо сапиенсами...

– А ты скажи-ка мне вот что, — внезапно перебил оратора шаман. — Ты, когда человечинку пожевывал, делал это с ножом, вилкой и слюнявчиком, как настоящий цивилизованный хомо сапиенс?

– Ян, прекрати, пожалуйста! — осадил Заквасского судья, успокоившийся после перепалки с сыном.

Старичок, опустив глаза, покраснел и замямлил что-то совершенно несуразное: «Я вообще-то вегетарианец... я всегда осуждал... а что прикажете было делать... только один разик...»

– Коль скоро наше «болото», — насмешливо проговорил шаман, — в очередной раз ничего путного кроме гуманной капитуляции и становления в человеколюбивую позу «раком» родить не может, то предоставьте слово якобинцам, то есть мне.

Никто не возражал, и Ян продолжил:

– Можно долго препираться о принципах, гуманизме и прочем дерьме. Все это бесполезно. Наши враги абсолютно негуманные, непринципиальные и неразумные, к тому же с атавистической ненавистью к мутантам. Что мы имеем? Отряд Миусской Политии в честном бою расправится с нами, как мясник со свиньей. Значит, нельзя драться в открытую. Значит, нужно уйти. Пусть наши враги трижды сильны и как персы завоюют полмира, но мы уподобимся скифам. Скифы понимали самую важную вещь на свете: стрелу в полете нельзя ни поймать, ни остановить.