– Ты что, мать, — прыснул смехом Артур, — в куклы до сих пор играешь?

– Не твое дело! — огрызнулась девушка, пряча Барби за спину.

– А вот твой «Плейбой», — ухмыльнулся вождь, протягивая журнал Артуру.

– А можно мне посмотреть? — попросила Аня.

– Конечно, — ответил вождь.

Девушка рассматривала глянцевую картинку с нескрываемым злорадным удовольствием, отчего ее муж вдруг начал краснеть. Чувство стыда, неожиданно открывшееся в его душе, было Артуру доселе незнакомым, поэтому наследник почувствовал себя дурно.

– Теперь ясно, чем ты занимаешься ночами... Держи! Вот теперь твоя жена. Будешь с ней делить горести, радости и постель, — глаза Ани заблестели, она протянула журнал мужу и, сжав руку в кулак, произвела характерное движение на уровне паха.

Артур стал пунцовым, мечтая лишь об одном: провалиться сквозь землю. Спасла парня Ольга Михайловна.

– Это же Галина Грильска! — воскликнула она. — Модель и актриса, Галина Грильска, она сама из Таганрога, победила на конкурсе красоты, не помните? — женщина вопросительно посмотрела на стоявших рядом членов Совета, но те лишь равнодушно пожали плечами. — Я была на показе мод в Москве, и мне даже посчастливилось взять у нее автограф. Вы представляете? Автограф у самой Галины Грильска!

– О! Вот как! — шаман неожиданно воодушевился. — Это, безусловно, величайшее событие в вашей жизни стоит увековечить памятником рядом с Фаиной Раневской. Да и кто такая Раневская в сравнении... как там ее... с Галиной Грильска? Но только одна проблема: мы разучились отливать статуи из бронзы, поэтому предлагаю сделать монумент из более податливого материала. Поговорите, любезная Ольга Михайловна, с вождем, может, он вам выделит что-нибудь из своих коровников или свинарников.

– Вам должно быть стыдно, Ян, вы смеетесь над самым драгоценным, что есть у человека, над его памятью о счастливых временах, — обиделась женщина и сразу же, не ожидая очередной колкости Заквасского, обратилась к наследнику:

– Молодой человек, можно мне хоть краем глаза посмотреть ваш журнал?

– Да забирайте, — с напускной небрежностью проговорил Артур. — Он мне вообще не нужен. Я вообще дарю его вам. Я его случайно нашел, хотел выкинуть, но не успел.

– Семьдесят пять, семьдесят шесть, семьдесят семь... — шептала Аня.

– Сто три, сто четыре, сто пять... — бормотал Артур.

«Сто сорок один, сто сорок два, сто сорок три», — говорил про себя Олег.

Каур, осознавая бесполезность данного занятия, спускалась по Каменной лестнице, ни о чем не думая. Это был старый шаманский трюк: предложить посчитать количество ступенек. Пока еще никто не давал двух совпадающих друг с другом ответов.

– Ну, сколько получилось? — спросил Ян, ожидавший молодых людей возле стелы с ангелом-хранителем.

– Сто семьдесят девять, — сказала Аня.

– Нет. Сто девяносто два, — замотал головой Артур.

Олег промолчал: у него получилось сто восемьдесят пять.

– Совершенно верно, — Заквасский улыбнулся, опершись рукой на один из мраморных столбов.

– Кто правильно посчитал? — спросила девушка.

– Да все вы правильно посчитали, — ответил, смеясь, шаман. — Сколько б ни было, все верно. Вот, мне кажется, что истинное количество ступеней равно годам, которые Каменная лестница простояла до катастрофы.

– Правда? — удивилась Аня.

– А что, вас зверье всякое не трогает? — Артуру наскучил этот дурацкий разговор, и он посмотрел в небо. — Птеродактили или еще кто?

– Здесь для любого хищника Запретная зона. Ни одна живая тварь не смеет пересекать границы владений нуклеаров.

– Как такое может быть? — наследник с подозрением посмотрел на шамана.

– Очень просто, пацанчик, очень просто, — Ян сделал несколько шагов от монумента и развернулся. — На этом самом месте я договорился с Миром о неприкасаемости нашей территории и призвал в свидетели Ангела, стоящего на трех столпах.

– Это как? — Артур вскинул брови. — То есть типа имеем договор с собаками, всякими гигантскими хамелеонами и прочей швалью о том, чтобы они не лезли? Такого не может быть!

– Эх, друг мой, — Заквасский хлопнул наследника по плечу, — если бы ты испробовал дым листьев киндеровых деревьев из Рощи Бессущностного, не тех, конечно, что ты тайком покуриваешь в борделе своей Лакедемоновки, а настоящих священных листьев, ты бы узнал об окружающем пространстве такое, что тебе не снилось и даже не думалось. Но ты меня не понял, пацанчик, я договаривался не с собаками, а с Миром и Городом. А слово у Мира и Города одно.

Артур вздрогнул: «Откуда этот проныра мог проведать о моем увлечении дурью и борделях? Олег, вот тварь, рассказал! Больше некому».