В это же время раздался скрип какой-то части такелажа, и она вспомнила, что находится в море.

Она недовольно посмотрела на поблескивавший медью окантовки иллюминатор. За ним сквозь летящие брызги волн проглядывался серый день. Солнца не было, слышался пронзительный свист ветра. В грозовом июле Адриатика имела вид осенней ворчуньи.

«Как раз подходящая погода для начала такого путешествия», – грустно подумала Марианна.

Вопреки тому, что заявил Язон, они покинули Венецию только вечером. У корсара снова пробудилось желание к полуконтрабандной торговле, которая, кстати, так плохо удалась во Франции, и он провел день в погрузке небольшого количества венецианского вина. Несколько десятков бочонков вальполицеллы и бардолино, из которых он рассчитывал извлечь прибыль на турецком базаре, где верность законам Корана не всегда тщательно соблюдалась и где иностранные торговые агенты имели обширную клиентуру. Не говоря уже о самом Великом Повелителе, который проявлял большую склонность к шампанскому!

– Таким образом, – заявил корсар Жоливалю, которого скорей позабавила, чем шокировала эта жажда наживы, – путешествие не будет для меня бесплодным.

Так что они отчалили в наступающей ночи, когда загорались огни Венеции и город пробуждался для веселой ночной жизни.

Язон Бофор ожидал пассажиров у наружного трапа. Он встретил их слишком почтительным приветствием, от которого у Марианны одновременно и похолодело сердце, и пробудился гнев, достаточный, чтобы восстановить ее боеспособность. Вступая в предложенную им игру, она вздернула свой очаровательный носик и с иронией взглянула на корсара.

– Мы не опоздали к назначенному часу, капитан? Или, возможно, я вчера плохо поняла?

– Вы абсолютно правильно поняли, сударыня, – пробормотал сквозь зубы Язон, чье явно плохое настроение все-таки не дошло до «светлейшего сиятельства» и обращения в третьем лице. – Это мне пришлось по коммерческим причинам задержать отплытие. Прошу вас извинить меня, но извольте учесть также, что этот бриг – не военный корабль, и если вам требуется военная точность, лучше попросите фрегат у вашего адмирала Гантома!..

– Не военный корабль? Я вижу там пушки! По-моему, не меньше двадцати? Для чего же они вам? Охотиться на китов? – сладеньким голосом спросила Марианна.

Эта небольшая пикировка, очевидно, сильно подействовала на нервы моряка, который сжал челюсти и кулаки, но вынудил себя к сдержанности, несмотря на явное желание спровадить пассажирку подальше.

– В настоящее время, сударыня, любой торговый корабль должен быть готовым к защите, хотя вы об этом и не можете знать!

Молодая женщина, похоже, решила доконать его. Ее улыбка стала еще приветливей.

– Я многого не знаю, капитан, но пусть меня повесят, если этот корабль торговый! Даже слепому видно, что он построен, чтобы мчаться по морям, а не тащиться с полным брюхом.

– Верно, это корсар, – закричал Язон, – но корсар нейтральный! И если нейтральный корсар хочет заработать на жизнь во время проклятой блокады вашего проклятого императора, ему надо заняться торговлей! Теперь, если у вас нет больше вопросов ко мне, я хочу показать вам вашу каюту.

Не ожидая ответа, он повел ее по отдраенной палубе, где медные части сверкали в свете фонарей, и в своем возбуждении сбил с ног худощавого, одетого в черное человека среднего роста, который вышел из-за рубки.

– Ох! Это вы, Джон? Простите, я вас не заметил! – извинился он, принужденно улыбнувшись. – Сейчас явас представлю! Княгиня, перед вами доктор Лейтон, судовой врач. Княгиня Коррадо Сант’Анна, – добавил он, умышленно делая ударение на имени.

– У вас на борту есть врач? – воскликнула искренне удивленная молодая женщина. – Вы очень заботитесь о своих людях, поздравляю вас, капитан! Но почему вы никогда не упоминали об ученике Эскулапа в составе вашего экипажа?

– Просто потому, что его не было! И я неоднократно жалел, что лишен помощи моего друга Лейтона.

Его друг? Марианна посмотрела на бледное, с оттенком желтизны лицо врача. У него были светлые, неопределенного цвета глаза, глубоко посаженные, глаза пронизывающие и оценивающие, холодное давление которых она ощутила на себе.

С легкой дрожью Марианна подумала, что у воскресшего Лазаря должна была быть такая голова. Молча, без улыбки, врач поклонился ей, и она инстинктивно почувствовала, что не только не понравилась этому человеку, но что он полностью не одобряет ее присутствия на корабле. Она решила, что в будущем лучше по возможности избегать доктора Лейтона, ибо у нее не было ни малейшего желания видеть это мертвое лицо. Но, естественно, оставалось узнать, до какой степени доходит дружба Язона с этим мрачным субъектом…

В то время как Жоливаль отправился занять помещение на полуюте, а Гракх – в носовую часть, к экипажу, Марианна с Агатой расположились в ярусе кают.

Войдя в свою, молодая женщина ощутила легкий укол: она была заново отделана, и явно для женщин. Дорогой персидский ковер покрывал навощенный пол из красного дерева, красивые туалетные принадлежности занимали предназначенный для них столик, и сине-зеленые занавеси из тисненого шелка закрывали иллюминаторы и койку, где напыжились пуховые подушки. Они так наглядно свидетельствовали о нежной заботе влюбленного человека, что Марианна почувствовала себя взволнованной. Это помещение приготовлено, чтобы здесь ей было хорошо, чтобы она познала здесь счастье! Но… Она мужественно отогнала умиление, пообещав себе все-таки поблагодарить хозяина корабля за его предупредительность завтра, ибо остаток вечера ни Марианна, ни ее горничная не оставляли каюту. Они занялись размещением багажа и собственным устройством, занявшим много времени.