Агата, в свою очередь, получила койку и туалетный столик в крохотном закоулке с одним иллюминатором, рядом с каютой хозяйки. Она заняла его с некоторым недоверием, так как море определенно вызывало у нее страх.

Марианна растянулась на койке, зевнула, но в конце концов села, наморщив нос. Внутри корабля царил странный запах, очень легкий, правда, но, пожалуй, неприятный, который она не могла точно определить. Она заметила его, едва войдя, и это удивило ее, ибо такой затхлый запах, ассоциировавшийся с залежами старой грязи, казался немыслимым на сиявшем чистотой корабле.

Она нашла глазами вделанные в деревянную обшивку часы, увидела, что уже десять часов, и решила встать, хотя и без особого желания. Правда, она ощутила голод, потому что накануне ничего не ела.

Она еще лежала в нерешительности, когда дверь отворилась и появилась Агата с подносом, такая же важная и подтянутая, как и в парижском особняке хозяйки. Вместе с ней вошел Жоливаль в утреннем костюме. Виконт был в превосходном настроении.

– Я пришел узнать, как вы провели ночь, – заявил он весело, – и вообще посмотреть, как вы расположились! Но я вижу, что вам нечего желать! Черт возьми! Шелка, ковры! Наш капитан принял вас на должной высоте!

– А разве вы плохо устроились?

– Да нет! Я устроился почти так же, как и все: то есть с комфортом… спартанским, но вполне приемлемым! И чистота на этом корабле выше всяких похвал.

– Насчет чистоты я согласна, но этот запах… запах, который я никак не могу определить. Вы не чувствуете его? А может быть, его нет в вашей каюте?

– Есть! Я заметил, – сказал Жоливаль, усаживаясь на койке, чтобы отдать честь тартинкам и пирожным. – Я заметил его, хотя он и очень слабый… Но я не поверил своему носу!

– Не поверили? Почему же?

– Потому что…

Жоливаль замолчал на мгновение, прожевал тартинку, затем с внезапной серьезностью продолжал:

– Потому что один раз в моей жизни я вдыхал подобный запах, но более сильный, форменное зловоние. Это было в Нанте, на набережной… возле невольничьего судна. Ветер дул с его стороны.

Марианна, наливавшая в чашку кофе, замерла. Она подняла на своего друга недоверчивый взгляд.

– Такой же запах? Вы уверены?

– Именно такой! Его не забудешь, если хоть раз услышишь! Признаюсь, что он беспокоил меня всю ночь.

Марианна так неуверенно поставила кофейник, что широкое коричневое пятно расползлось по покрывавшей поднос салфетке.

– Не думаете же вы, что Язон занимался этой мерзкой торговлей?

– Нет, ибо тогда, несмотря на неоднократную мойку и окуривание, запах был бы гораздо сильней. Но я спрашиваю себя… не мог ли он… хоть один раз совершить такую перевозку!

– Это невозможно! – с горячностью бросила Марианна. – Вспомните, Аркадиус, шесть месяцев назад «Волшебницу», бывшую под наблюдением возле Морле, похитил Сюркуф и привел к месту нашей встречи! Если бы Язон занимался этой гнусной торговлей, Сюркуф сразу бы учуял этот запах… и я не берусь утверждать, что он согласился бы рисковать ради хозяина подобного судна. Наконец, могу напомнить, что, занимаясь контрабандой, Язон грузил вино, а не человеческие тела!

Она вздрагивала от возмущения и, ставя чашку в блюдце, перевернула ее. Жоливаль ободряюще улыбнулся.

– Успокойтесь! Сейчас вы начнете упрекать меня в том, что я считаю нашего друга презренным работорговцем! Я же не сказал ничего подобного. Кстати – рискую вас разочаровать, – даже если бы Сюркуф что-нибудь заметил, он не протестовал бы. Он тоже иногда перевозил «черное дерево» на своих кораблях. Хороший судовладелец не бывает слишком щепетильным! Но, сказав это, я, так же как и вы, удивлен этим странным запахом.

– Который, может быть, совсем не то, о чем вы говорите. Кроме того, вы только один раз столкнулись с ним.

– Такие вещи не забываются, – строго отрезал Аркадиус. – И никакая мойка не поможет, и если только этот корабль не перенес эпидемию желтой лихорадки…

– Довольно об этом, Аркадиус! Вы огорчаете меня. Вы жертва заблуждения… Может быть, просто где-нибудь лежат издохшие крысы. А где сейчас находится Язон?

– В штурманской рубке, на носу. Вы хотите отдать ему визит?

За легкой иронией слышалось неуловимое беспокойство, но Марианна спокойно налила себе новую чашку кофе… Аромат горячего напитка заполнил тесную каюту, изгнав назойливый запах.

– Я обязана!..

– Это не так уж обязательно, если только вы не хотите доставить удовольствие экипажу дополнительной стычкой, как накануне вечером! Наш шкипер, как мне кажется, в очень плохом настроении, потому что, прежде чем уединиться на носу, он устроил невероятный разнос на полуюте из-за неправильно установленных бочек.

Марианна вытерла губы с необычной тщательностью, что позволило ей некоторое время держать опущенными веки, украшенные длинными загнутыми ресницами, приподнимавшимися к вискам таким манером, который показался Жоливалю более фрондерским, чем обычно. Однако ее голос был чудом спокойствия, когда она ответила: