— Это только кажется. Мы делаем около девяти узлов — это меньше, чем скорость велосипедиста. Впрочем, нам пора поворачивать назад, а то мы не увидим причальных бакенов.

— Ой! Пароход идет навстречу!

— Это просто караван барж. Возьмите право руля — право, говорю! — вот так. Прибавьте немного газу — времени у вас достаточно. Осторожно! Ну вот, прекрасно. Только не подходите слишком близко к берегу, а то сядем на мель и просидим здесь всю ночь. Скажете еще, что я это нарочно подстроил. А теперь берите лево руля, — скомандовал Джеффри. — Круче! Она развернется почти на месте. Только не надо класть ее на бок. Так, развернулись. Поддайте газу. Обойдите буксир со стороны берега.

Когда они приблизились к месту стоянки, Джеффри быстро прошел на нос и прочно закрепил яхту.

Они спустились в каюту, Джеффри заправил примус, зажег его, потом налил в чайник свежей воды. Из пакета, который он захватил с собой из дома, он достал хлеб, масло, джем и банку крабов. Оба сильно проголодались, поэтому ели с большим аппетитом. Наевшись, растянулись на койках по обе стороны стола. Памела закурила сигарету, а Джеффри принялся набивать трубку.

— Ну что может быть лучше? — сказал Джеффри со вздохом полного удовлетворения. — Знаете что, в следующий раз надо будет дойти до Нора.

— Это вы всерьез?

— А почему бы нет? Погода налаживается, топлива у нас достаточно. Правда, на такую прогулку уйдет целый день. И нам придется провести ночь на борту.

— Джеффри, не говорите вздор!

— Придется сначала, конечно, пожениться, — ничуть не смутившись, заявил Джеффри. — Нет, правда, мне бы очень хотелось сходить с вами в Эстуарий. Это удивительное место. На любой вкус. Хочешь общества — плыви по фарватеру. Там полно пароходов и доков. Хочешь уединения — есть сотни тихих проток и островков, отгороженных от посторонних глаз дюнами. Конечно, все это на любителя — серая трава на солончаках, бесконечная грязевая равнина, дикие утки, прилетающие с болот, чайки и кроншнепы. Но такое просторное небо, такие закаты, и никто к тебе не пристает с правилами и запретами! Бывают и опасные приключения. Между прочим, берега Темзы — чуть ли не самое предательское место в мире. Просто удивительно, как тут умудрились построить лондонский порт.

— Я слышала про Гудвинз — там всегда что-нибудь случается. На прошлой неделе два раза сообщали про судно, севшее там на мель.

— Это дальше к югу. Рассказывают такой случай: судно село там на мель во время шторма. Когда наступил отлив, обнажились песчаные отмели и команда этого судна ходила по ним посуху. Их видели люди с прибрежных скал. Матросы были живы и в полном здравии, но вместе с тем они практически были мертвы — шторм был такой, что не было никакой возможности отправить за ними спасательные лодки. А в следующий прилив их всех смыло в море.

— Какой ужас!

— Да, страшная история. Может быть, это и выдумка. Но на этих отмелях кто-нибудь вечно попадает в беду. Тьма тьмущая обломков погибших судов — некоторые торчат из воды при отливе уже лет пятьдесят, а может, и больше. Но если знать, где мели, то в хорошую погоду там плавать очень интересно. Но нужна лодка очень мелкой осадки.

— Вот уж никогда не думала, что Эстуарий полон отмелей. На карте он весь закрашен голубым.

— Сейчас я вам покажу карту — увидите, что там сплошные холмы и долины. Где она?

Джеффри взял с полки над своей головой книгу, обошел стол и сел рядом с Памелой.

— Это не настоящая морская карта, но и по ней можно составить представление. Смотрите: заштрихованные места — это отмели. Большинство из них в отлив обнажаются. Во всяком случае, они мелеют до такой степени, что большое судно здесь не пройдет.

— Как интересно, — воскликнула Памела, наклонившись над книгой. — А как быть, если сядешь на мель? Даже на небольшой лодке? Это опасно?

— Все зависит от силы ветра, погоды и от того, прилив это или отлив. Если прилив, то лодка, по всей вероятности, всплывет, а если отлив, то можно застрять на несколько часов. А в плохую погоду волны то и дело поднимают лодку, а потом швыряют ее вниз на плотный песок. Через некоторое время она начинает трещать и разваливаться. Звук, скажу вам, жуткий.

— С вами такое случалось?

— Чтобы лодка совсем развалилась — такого не было, а то бы мы вряд ли сейчас с вами разговаривали. Но близок к этому я бывал.

— И в такое место вы меня зовете?

— Моя дорогая, там, где вы, всегда будет светить солнце, а море всегда будет синее и гладкое, как стекло.

— Давайте-ка вымоем посуду, — сказала Памела, закрывая книгу. — Доскажите мне про Эстуарий в другой раз. У нас как раз хватит горячей воды.

— Ох, как не хочется уходить, — лениво проговорил Джеффри. — Так уютно, и свет от лампы так красиво освещает ваши волосы. Но время, наверное, уже позднее.

— А мистер Кросс часто пользуется яхтой?

— Иногда. Он не так уж любит море — сухопутная душа. По-моему, за эти полгода он был на яхте всего раза два. Но зимой на нее и меня не так уж тянет. Кстати, кому она теперь принадлежит? Видно, нам придется об этом договариваться. Дьявол! Опять вернулись к папиной смерти. Подумать только, я о ней забыл на целых три часа!

— Вот пройдет коронерское дознание — и забудете, — сказала Памела. — Пожалуйста, оставайтесь веселым.

Но вернуть атмосферу безмятежности Памеле уже не удалось. С сосредоточенным видом, не разговаривая, Джеффри прибирал яхту, закрывал иллюминаторы. Закрепив чехол, он спустился в ялик. Стоя в лодке, он помог спуститься Памеле.