II. «Какое невеселое занятие, – скажет иной, – молиться, читать, думать, говорит только о духовном, как это однообразно и утомительно! И нужно ли это человеку, живущему в обществе?» Нет! Занятия духовные отнюдь не скучные занятия, и напрасно люди светские пренебрегают ими. – Прежде всего должно заметить, что не следует о делах и вещах судить решительно, не узнав их хорошо и верно.

а) Между занятиями духовными важнейшее есть молитва. Но нельзя знать силу и сладость ее тому, кто давно отвык налагать на себя крестное знамение и, что особенно дурно, считает эту обязанность уделом детской слабости и неволи. Кто понимает, что душа и тело не одно и то же, что тело пойдет в землю, откуда взято, а дух пойдет к Богу, Иже даде его (Еккл. 12, 7), что, молясь, душа беседует не с людьми, а с Самим Творцом вселенной, что молитвой низводимы были в наш грешный мир небожители и совершались чудеса Божией к людям милости; тот, размышляющий таким образом, христианин скоро ощутит духовную сладость молитвенного состояния, входя в него из удушливой суеты житейской, подобно тому, как всякий, выйдя из душной комнаты, где воздух спертый и тяжелый, под открытое и чистое небо, тотчас почувствует, что стало на душе легко.

б) То же надобно сказать и о чтении духовных книг. Людям, которые отуманены увеселениями светскими или увлечениями страстными, это занятие совсем незнакомо. Они смотрят на Библию, как на учебную книгу для лиц, готовящихся к священному сану, а на Четьи Минеи – как на принадлежность церковных книгохранилищ. Не говорим уже о том, что Библия есть книга нашей веры и спасения; довольно припомнить, какие важные, даже для земного счастья нашего, вопросы решаются в ней. Занимает очень некоторых людей недоумение: откуда зло, и какие меры принять, чтобы оно не препятствовало благоденствию и развитию общества. Положительно сказать можно, что многие бедствия в обществе были бы пресечены, а многие совсем и не появлялись бы, если бы мы любили читать и исполнять свящ. Писание. Вот простое наставление Христово: чего желаешь себе от других, то делай и им (Лк. 6, 31). Если б христиане это соблюдали, сколько таким образом было бы предотвращено взаимных между ними обид.

в) Чтобы видеть на опыте силу этого чистого учения, надобно бы подробно узнавать и жития святых, где описана жизнь христианская не мечтательная, а действительная. С какою жадностью читаются те повести и рассказы, в которых передается, как сердце человеческое порабощается страсти и в борьбе с препятствиями остается верным ей! В сочувствии восклицают: «Ах, как это естественно! Взято прямо из жизни!» – Увы! Утешает ребенка то, когда он сам упал и лежит на земле, что его товарищи точно так же падают… Какое утешение читать, как человек заблуждается, не сознавая даже своего заблуждения, как он гибнет, не раскаиваясь даже на краю своей погибели, как он рисуется своим пороком, гордясь тем, что других вовлекает в ту же яму? Не более ли занимательно видеть, как человек борется со злом и побеждает его, как оставляет свои заблуждения и является непреоборимым исповедником истины, как в трудах самообладания и в подвигах людей благочестивых обнаруживались уже не признаки естественной слабости, а знамение сверхъестественной Божией силы? Вот мученик, который, несмотря на убеждение мучителей, на страшные орудия и картины казней, отвергая, с другой стороны, все приманки утонченной языческой роскоши, бестрепетно повторяет: «Я христианин!» Вот младенец, который, еще не зная всей гнусности язычества, видит ласки и угрозы, отвлекающие от христианства, однако ж просится на мучения, и младенческим лепетом мужественно произносит: «И я христианин!» Только огрубевшее сердце не придет в восторг, смотря на такое торжество веры христианской.

III. Если многие в обществе не любят занятий духовных, это зависит от испорченности вкуса. Не бывает ли, что в болезни человеку и приятные яства становятся противны? А разве можно назвать человека здоровым, когда он живет в вихре светских развлечений, или, что еще хуже, в порабощении страстям? Увлечения страстные, увеселения шумные заглушают слух души и не позволяют ей ощутить, различить и оценить тех тихих утешений, какие нам ниспосылаются из мира духовного, из области веры. Те только в ней удовольствия истинны и прочны, которые не оставляют нам повода за них раскаиваться и стыдиться. А таковы именно утешения духовные: они не приводят душу в самозабвение или самообольщение; но водворяют в ней тишину, довольство и надежду. – Аминь. (Из «Слов и речей» Сергия, митрополита Московского и Коломенского).

I. Родители Пресвятой Девы Марии, праведные Иоаким и Анна, достигнув преклонных лет, еще не имели детей и молили Господа о разрешении их неплодства, причем дали обет посвятить на служение Богу дитя свое, если оно им будет даровано. Господь услышал их молитву; у них родилась дочь, Пресвятая Дева Мария. Когда Ей исполнилось три года, Ее родители, исполняя обещание, данное Богу, привели Ее в храм Иерусалимский с тем, чтобы Она постоянно находилась при нем. Это-то приведение или введение во храм Богородицы воспоминает св. Церковь, установившая праздновать это событие 21-го ноября.

Древнее церковное предание рассказывает следующее о введении во храм Пресвятой Девы. Иоаким и Анна перед выступлением из Назарета собрали к себе своих родственников и друзей; шествие открывали юные девы со светильниками и пением; они шли пред Марией, которую вели Ее родители; таким образом совершен был весь путь из Назарета до храма Иерусалимского. Здесь их встретили первосвященник и священники с молитвами и пением. Когда подошли к храму, то св. Деву поставили на первую ступень церковного крыльца, и Она, к удивлению всех присутствовавших, никем не поддерживаемая, взошла твердо на все 15 ступеней и остановилась на верхней. Святая Отроковица, Которая соделалась честнейшею херувим и славнейшею без сравнения серафим, по внушению Божию, вошла не только в святилище, но и в святое святых, т. е. в то отделение храма, куда закон запрещал входить не только женщинам, но и священникам, и куда мог вступать только первосвященник, и то однажды в год, для принесения очистительной жертвы за народ.

Из этого необычайного события все усмотрели, что Пресвятая Дева Господом предназначена к чему-то высокому.

Иоаким и Анна, по принесении даров и жертв Богу и по получении благословения священников, возвратились в Назарет, а святая Дева осталась при храме. Здесь в особых помещениях жили девы, посвящавшие себя на служение Богу, и вдовицы. Вскоре сюда же переселилась к дочери овдовевшая Анна, которая не долго жила после своего мужа.

Пресвятая Дева воспитывалась под надзором старших благочестивых жен: Она упражнялась в молитве и чтении священного Писания и в разных добродетелях; непрестанно трудилась, занималась разными рукоделиями. Всю Ее, как говорит Церковь, пребывающую внутри храма, освятил Дух Святый.

II. а) Вспоминая вход Богоотроковицы в храм Божий, и мы должны стараться как можно чаще с благоговением посещать церковь, так как присутствие в ней при божественных службах есть одно из главных средств для нашего освящения. Молитва, принесенная в храме, имеет особенную силу и благодатные последствия, и если молящийся иногда и не так усердно возносит свои мольбы к Господу, то молитвою священнослужителей и верующих они подкрепляются. В церкви душа наша назидается слушанием чтения Евангелия и апостола и поучением пастырей. Здесь, посредством святых Таин, преподается исцеление от душевных болезней, и как бы велики ни были наши грехи, но искреннее раскаяние и сердечное исповедание совершенного нами дает нам возможность очистить себя и даровать здравие души. Наконец, в церкви же, пред лицом Бога, у Которого нет мертвых, молясь за усопших родных и близких, мы чрез эти молитвы приближаемся к ним духом и облегчаем свою печаль о разлуке с ними. В церкви и просвещение души, и милость, и прощение, и радость, и утешение для сердца.