– Каким образом? – заинтересованно спросил принц Сова.

– Один ящик заберёт с собой Ярослав. – (Ярослав тут же удивлённо посмотрел на него, потом на меня.) – Откроет ювелирную лавку в Москве и станет им торговать. Бояре станут покупать это золото своим жёнам и дочерям, и они вновь станут увеличивать красоту мира. Деньги, заплаченные за изделия, будут честные деньги, поскольку между продавцом и покупателем произойдёт добросогласный обмен. Так же и золото в минуту такого обмена станет честным. Потом вырученные деньги, за вычетом на содержание лавки и вознагражденье за время и труд, Ярослав вернёт сюда, в казну «Девяти звёзд». А мы посильно употребим его на доброе дело.

– Но… Я никогда не был даже знаком с ювелирной торговлей! – негромко проговорил Ярослав.

– Бог поможет, – уверенно кивнул Иван и продолжил: – Четыре ящика возьмёт Том. У него хорошие корабли. И он откроет ювелирные лавки в Любеке, Бремене, а также на юге, где ценят золотые изделия, – у турок, арабов. Для тех же целей, что и Ярослав.

– Не в Испании и не во Франции, враждебных нам, – не скрывая непонимания сказал я, – это хорошо. Но почему не в Англии?

– Большую часть капитаны Люпуса награбили именно здесь. Что, если муж, потерявший супругу, вдруг опознает пропавшее вместе с ней украшение?

– Да, – согласно кивнул ему я. – Об этом я не подумал.

Мы вышли, принц Сова запер дверь и передал ключ Ивану.

Вернувшись в кухонный зал, мы нашли его исполненным жизни. Пахло водой и мокрым деревом: у самого входа стояли несколько дубовых вёдер со свежей, из колодца, водой. Тёк аромат жареного лука и кислого молока, замешанного с рубленой зеленью. Возле плиты и мраморной полки хлопотали Симония, Анна и Элизабет. Мне сразу бросились в глаза необычайно красивые, аристократически-изящные руки Элизабет, с которых она удалила траурные перчатки.

За одним из столов сидел Ричард. Когда мы вошли, он встал, демонстрируя готовность сообщить новости. Мы подошли, и он доложил:

– В одном из дальних помещений находится один человек. За хорошо запертой решёткой.

– Это Филипп, – сказал принц Сова. – Пассажир до Эрмшира.

– Тот самый? – спросил Иван.

Принц кивнул.

В этот момент в кухонный зал вошли Бэнсон и нагруженные стопками простыней, одеял, подушек матросы Ярослава. Из дальней двери вышли Стэнток с женой. Матросы отправились в жилые комнаты. А мы все, не сговариваясь, подобрались поближе к мраморной доске, за которой так мирно, уютно текла предобеденная работа, и продолжили разговор.

Сова сказал Ричарду:

– Хорошо, что вас шестеро. Людей теперь хватит. Нужно установить два круглосуточных караула: у въездных ворот, несомненно, и в этой самой подземной тюрьме.

– Круглосуточный караул ради одного человека? Он так опасен?

– Не одного, – пояснил ему Сова. – Пассажиров там скоро прибавится.

Он посмотрел на Бэнсона, и тот упрямо кивнул. Подтвердил негромко и твёрдо:

– Сюртук, Гольцвинхауэр, Дюк, Соколов, Дудочник, – все собиратели черепов скоро будут сидеть рядом с Филиппом. Все, какими бы важными лордами они не оказались.

Симония, Анна и Элизабет приостановили на минуту работу и встали поближе, безсловно участвуя в разговоре. Присоединилась к ним и жена Стэнтока, а Стэнток подошёл к нам. И я ему сказал:

– У вас есть выбор. Можете остаться здесь, станешь командиром кордгардии «Девяти звёзд». Можете поехать со мной в «Шервуд», там жизнь более мирная, к тому же там живёт весёлая и дружная компания детей.

Он молча взглянул на жену, и она вместо него сообщила:

– Мы уже советовались. Очевидно, что в вашем, мистер Том, мирном замке нам было бы и милей и уютней. Но здесь кроме моего мужа нет больше обученных офицеров, и ещё – я единственная опытная женщина, извините за такую подробность. Жизнь течёт, и когда Анне и Элизабет придёт срок рожать своих детей – кто тогда будет рядом с ними? Да, жизнь в отдалённом монастыре – нелёгкое служение, но мы с мужем выбираем его.

Я с уважением поклонился.

Звонко лязгнула о мрамор поварская ложка. Мы разом взглянули туда. Элизабет, тоненькая аристократка, бледная от волнения, торопливо подобрав выпавшую из её руки ложку и, откладывая её на деревянную доску, с сильным напряжением в голосе спросила меня:

– Как быть мне, мистер Том? Не разрешите ли вы и мою судьбу в приказном виде, как судьбу Анны и Робина? Ричард, причастный к убийству моего мужа, поклялся в безусловном служении мне. И в своей странной, непонятной для меня любви. Не от него ли мне предстоит родить детей? Что тогда? Снять ли мне траур?

Я не нашёл сразу, что ей ответить. Посмотрел на Ричарда (он побледнел), на Сову, Бэнсона, на Ивана. Иван сказал тихо:

– Это трудный вопрос. Но, раз он задан, надо решать, Томас.

Я снял треуголку, медленно опустил её на полированную поверхность мраморной полки. С силой потёр затылок. И объявил:

– Траур снять. Замуж за Ричарда… не выходить. Служение его вам, как кровного должника, принять совершенно без всяких с вашей стороны обязательств. И только если Богу угодно будет послать вам, Элизабет, ответную любовь к Ричарду, или любовь к кому-то другому здесь – выходите за того замуж с сердцем лёгким и радостным. Ваши именитые и богатые предки, много поколений выбирая в жёны самых красивых в своём окружении женщин, накопили в своём потомстве высокую женскую красоту, которую мы все сейчас видим в вашем лице. И вашим служением Создателю нашему было бы продление этого волшебного лучика в ваших будущих детях. И ради ниспослания вам такого счастья молитесь об этом и утром, и вечером.