Таня понемногу начала привыкать к своему положению брошенной женщины, о чем постепенно прознали окружающие.

Но она держала себя так, что поведение ее исключало малейшее проявление сочувствия.

Она привыкла засыпать и просыпаться одна в широкой супружеской постели, привыкла не ждать Олега из полетов, привыкла к тому, что отец и сын встречаются где-то на стороне, и сумела сделать так, что Олежка ничего не рассказывал ей об этих встречах. «Папа здоров?» — «Здоров», — отвечал Олежка, и Таня тут же начинала говорить о чем-то другом.

С тех пор как она в последний раз видела мужа, минуло два месяца — наступил день развода.

Таня тщательно оделась, навела марафет и пришла в здание суда. Поднялась на четвертый этаж ветхого, пропахшего гнилью скандалов и обид здания и увидела Олега.

Как она ни готовила себя к этой встрече, еле смогла удержаться на ногах при виде любимого, осунувшегося лица.

— Здравствуй. Как дела?

— Здравствуй, — смущенно проговорил Олег. — Спасибо. Отлично выглядишь.

Она уже знала от Олежки, что его перевели во Внуково.

Обменявшись еще парой дежурных реплик, оба умолкли, но тут их пригласили в зал.

Пожилая судья осведомилась, не изменились ли их намерения.

— Нет, — первой подала голос Таня.

— Нет, — сказал Олег.

Судья спросила о причинах разрыва столь многолетнего брака и получила стандартный ответ супругов, не желающих выставлять себя на всеобщее осмеяние.

Из здания суда вышли вместе.

Таня остановилась, протянула Олегу руку и, глядя ему прямо в глаза, сказала:

— Всего тебе самого хорошего.

— И тебе тоже, — отозвался Олег и, не выпуская Таниной руки из своей, добавил: — Высоко я летаю, но ты еще выше, Таня. До свидания.

— До свидания, Олег, — вынимая из его ладони руку, ровным голосом проговорила Таня.

Прошло еще какое-то время, и с ней случилось одно удивительное происшествие.

Как-то поздним вечером Таня возвращалась от матери в метро.

Погруженная в свои мысли, она тем не менее заметила странную женщину, сидящую напротив, одетую в легкое не по сезону, длинное платье, с тюрбаном на голове, с резкими выразительными чертами лица. Женщина смотрела на нее, смотрела, и Таня вдруг улыбнулась ей.

Женщина тут же поднялась со своего места, подсела к Тане и сказала:

— Хочешь, я тебе погадаю?

— Вы цыганка? — спросила Таня.

— Нет, армянка. Я гадаю за деньги. Но тебе — бесплатно, ты — хорошая женщина.

Таня, рассмеявшись, протянула ей руку.

Женщина склонилась над Таниной ладонью, наморщила лоб и что-то пробормотала себе под нос на непонятном языке, а потом сложила Танину ладонь в кулак и проговорила:

— Держи что имеешь, дорогая, и тогда то, что ушло от тебя, вернется к тебе. Помяни мои слова и не плачь больше внутри самой себя — твое счастье вернется к тебе...

Когда Олег, получив на руки ордер, привез Галю в новую, с иголочки квартиру, ее восторгу не было границ.

Ей так надоело чужое жилище на Юго-Западе и квартирная хозяйка, которая перебралась на время к сыну и невестке, живущим по соседству, и сдавала квартиру, чтобы поднакопить денег на телевизор.

Эта Мария Яковлевна беспрестанно являлась к Гале под предлогом заботы о комнатных растениях, а на самом деле — чтобы поведать очередную гадость про невестку, не умеющую по-настоящему сварить щи и замачивающую белье на три дня.

Гале настолько надоели эти визиты, что она подумывала перебраться к матери.

Но тут Олегу дали квартиру.

Отличную однокомнатную квартиру с просторной кухней, на которой можно поставить раскладушку, с паркетом, сверкающим, как в Петергофе. В новом районе. В новом доме-башне.

— Олег, миленький, позволь мне все устроить здесь по своему вкусу! — Галя повисла на шее мужа, уже предвкушая, как замечательно она все сделает. — Я хочу переклеить обои! Эти слишком темные! Люстру хочу купить сама! Лоджию надо обязательно застеклить! Короче, родной, дай развернуться моим мещанским вкусам!

— Галочка, если ты втащишь в дом клетку с крокодилом, я не скажу ни слова против, — пообещал Олег. — Вместо люстры можешь повесить под потолком чайник, а на лоджии устроить оранжерею.

— Твое великодушие не знает предела! — торжественно провозгласила Галя.

— Это не великодушие, — не согласился Олег. — Это любовь.

Галя, засучив рукава, принялась за работу. Сначала она хотела привлечь к этому делу Варю, но сестра уже расхаживала с животом и боялась делать лишние движения, поэтому в магазин «Обои» на Профсоюзной Галя потащила Веру.