Рамдас рассказывал, что ещё в Армении познакомился с сознанием Кришны. Потом в Москве продолжил, присоединившись к Ашутоше, одному из первых российских кришнаитов, который впоследствии откололся и создал собственную сампрадаю. Ашутоша Прабху стал добавлять к официально принятым философским положениям что-то от христианства, что-то от шиваизма, хотя я мало что о нём знаю.

Он с учениками часто бывает в Индии – как минимум раз в год. Приезжают в Гоа на Рождество, приходилось их также видеть весной на Гаура-пурниму – праздник рождения Чайтаньи Махапрабху, этот день считается у вайшнавов началом нового года.

Рамдас ушёл от Ашутоши по каким-то своим соображениям. Практически сразу после этого мы с ним и познакомились.

Он очень быстро выучил английский язык. Когда мы познакомились, он не знал практически ничего. За месяц-полтора он овладел им на достаточном уровне. Я просто дал ему несколько советов: читать побольше, желательно, письменно переводить то, что ты читаешь, и рассказал ему пару правил. Через полтора месяца он вполне сносно общался и читал на английском языке.

Он мог становиться невидимым. Однажды мы шли по улице, на которой размещались небольшие лавки с едой, сувенирами и посудой. Рамдас приотстал, я оглянулся – его нет. Я прошёл эту улицу три раза, заглядывая в магазины, – улица была совсем небольшая. Потом остановился, закурил, поднял голову и увидел его сидящим около одного из магазинчиков. Для меня он оставался невидимым, или каким-то образом отводил от себя мои глаза. Что, в общем-то, не меняет смысла: нужный эффект достигался.

Рамдас умел не подпускать комаров ближе, чем на два метра, и останавливать дождь. Он говорил: «Дождя не будет» – и дождя не было. Мы даже пару раз ночевали под открытым небом в сезон дождей. Сидим в Варанаси – вот-вот дождь пойдёт, но он говорит: «Не надо пока дождя», и я говорю: «Не надо пока дождя». С неба пару капель упало – и всё. Через полчаса вновь – вот-вот дождь, и опять только капнет. «Не, не надо дождя, не надо дождя». Начинает народ подходить обеспокоенный и говорить, что нужен дождь. Один подойдёт, другой, а мы сидим-соглашаемся, но сами-то думаем: «Пока не надо», потому что из-за большого количества пришедших, не осталось свободных мест под навесом монастыря. И вот только когда освободились места и мы зашли под навес, тогда-то и пошёл дождь.

Живя в Лакшманджхуле, под Ришикешем, мы одно время обосновались на крыше одной местной гостиницы, или, точнее будет сказать, постоялого двора с храмом на первом этаже. На крыше было три кабинки, и мы заняли крайние. Днём я переводил «Авадхута-гиту». И вот, зашёл ко мне как-то Рамдас, расположился у стены напротив и обратил моё внимание на то, что муравьи проложили свою тропу прямо по центру кабинки, от задней стены к дверному проёму. Мы поговорили о муравьях, потом он достал конфету – обычный леденец, снял обёртку, что-то пошептал над ним и положил прямо посреди муравьиной тропы. Я думал, что муравьи растащат этот леденец за пару минут, но не тут-то было. Несколько муравьев подошло, обнюхали леденец со всех сторон и… всё!

После этого все остальные муравьи просто стали обходить конфету стороной. После того прошло полчаса, а конфета так и осталась нетронутой, Рамдас взял её, опять что-то пошептал, и положил на то же самое место. Через пять минут её уже не было – муравьи почти мгновенно её растащили.

Рамдас мне доказал, что счастье – это внутреннее состояние, которое никак не зависит от внешних обстоятельств. Он сказал: «Возьми спичку и зажги». Я зажёг. «Теперь смотри на пламя огня и будь счастлив от этого». Я стал смотреть на пламя огня и испытал очень большой прилив счастья.

Обычно счастье мы ощущаем тогда, когда ожидаем его. Мы даём себе установку: если произойдёт какое-то событие, мы будем счастливы. И тратим силы на достижение цели, тогда как для этого ощущения не требуется многого.