– А что «Вихрь»? – подал голос мрачного вида сержант с бычьей шеей и мощным квадратным подбородком.

– Отряд продолжает выполнять свою основную задачу, – коротко ответил лейтенант. Во фронтовой разведке каждый знает ровно столько, сколько нужно для выполнения боевой задачи. Всякая лишняя информация может оказаться смертельно опасной для кого-то из боевых товарищей…

Группа двигалась в маршевом режиме, первым шел дозорный, на расстоянии полукилометра за ним следовало основное подразделение. Никаких фланговых прикрытий, никакого арьергарда. Лемешев решил не рассеивать силы, а держать единым целым.

Разведчикам не пришлось задерживаться из-за недостатка боеприпасов, их заменили трофеи уничтоженных наемников. Благо оружие у тех и других было одинаковым, в основном различные модификации «калашниковых». Разгрузочные жилеты разведчиков были набиты запасными магазинами, ручными гранатами и взрывчаткой.

Несмотря на форсированный темп движения, разведгруппа не успела затемно подойти к аулу Нарвой.

Рассвет застал морских пехотинцев на марше. Дозорный, обнаружив тропу, теперь вел группу параллельно ей: следовало опасаться не только вражеских засад, мин-ловушек, но и прямого столкновения с сепаратистами. Разведчики бесшумно шли под бойкий аккомпанемент ранних пташек. Над головами пересвистывались щеглы, трещали зяблики. Эти пернатые были не врагами диверсантов, их нисколько не тревожило присутствие человека. И совсем другое дело сороки: длиннохвостые сплетницы, учуяв постороннего, поднимали вселенский гвалт, выдавая приближение диверсионной группы.

На этот раз морпехам повезло – сорок на их пути не оказалось. Группа без труда обогнула горный хребет и спустилась в ущелье, по краю которого раскинулся аул Нарвой.

Небольшой населенный пункт приткнулся к одному из краев горного раскола. Мрачные, выложенные из кусков серой скальной породы строения, возведенные впритык к горам, издалека напоминали селение доисторических людей…

Лемешев разместил свою группу в небольшом отдалении от аула, сам же, забравшись в заросли густого разросшегося куста орешника, при помощи бинокля стал внимательно изучать подходы к Нарвою. Горное селение выглядело абсолютно не воинственным, жители выгоняли со дворов овец, которых немолодой пастух в высокой шапке сгонял в большое стадо. Женщины в темных одеждах хлопотали по хозяйству, кормили кур, растапливали дворовые печи, замешивали тесто для лепешек. Ничего подозрительного, но вот именно эта безмятежность и настораживала Николая. И лейтенант вновь и вновь до рези в глазах рассматривал подходы к аулу в поисках наблюдателей или замаскированных огневых точек.

Но ничего подозрительного обнаружить не удалось, и через некоторое время он перенес свое внимание в глубь поселка.

Аул продолжал жить своей размеренной жизнью, женщины занимались домашними делами, мужчины, в основном седобородые старцы, сидели на длинных скамьях вдоль обрывистого берега и с невозмутимостью Будды взирали на стремительные воды горной речки.

– Тишь да гладь, просто божья благодать, – хмыкнул Николай, не отрываясь от бинокля. Боевой опыт его научил, что на войне пословица про тихий омут как никогда актуальна. За внешней безмятежностью обычно скрывались смертоносные ловушки. «Ну что ж, будем изучать до ночи, если ничего не обнаружим, придется с темнотой идти в гости, пробовать эту деревушку на ощупь».

И снова бинокль морского пехотинца шарил по узким извилистым улочкам аула, забираясь в окна домов, в открытые двери сараев…

Неожиданно боковым зрением Николай выхватил какую-то несуразность, несоответствие средневековому укладу горного селения.

Развернувшись, Лемешев стал с удвоенным вниманием рассматривать подозрительный участок. Наконец обнаружил заинтересовавшую его деталь: из-за крыши сарая выглядывал брезентовый верх тента армейского грузовика.

– Интересное кино получается, – чуть не присвистнул лейтенант. С этой точки разглядеть больше ничего не получалось, необходимо было менять место наблюдения. Опустив бинокль, Николай стал оглядывать окрестности, подыскивая более удобную точку. Место для нового наблюдательного пункта обнаружилось в полусотне метров от залегших разведчиков, поросший мхом утес вознесся вверх на несколько десятков метров.

Оставив за себя сержанта, Лемешев ползком направился к облюбованному месту. Пробравшись сквозь густые заросли папоротника, Николай наконец добрался до скального нароста, взобраться на который по скользкому, будто намыленному, мху оказалось довольно сложно. Пришлось лейтенанту оставить свой вещмешок, автомат и даже стащить с ног берцы, и только так он смог преодолеть трудный участок.

Разместившись на вершине, представляющей собой неровную метровую площадку, Лемешев рукавом смахнул пот со взмокшего лба и снова припал к окулярам бинокля. И тут же понял, что его усердие вознаграждено сторицей – весь аул лежал перед ним как на ладони.

Но в данный момент Николая интересовал только грузовой автомобиль, брезентовый верх которого он разглядел со старой позиции. Загадочную машину офицер отыскал довольно быстро и узнал в ней армейский «Урал-375», на дверцах кабины был отчетливо виден белый трафарет – вздыбленная лошадь – эмблема внутренних войск Северо-Кавказского округа.

Возле грузовика суетились мужчины, десятка полтора. В армейских камуфляжах, бронежилетах, обтянутых маскировочной сетью касках, внешне они были ярко выраженными кавказцами. Но этого было недостаточно, чтобы принимать их за боевиков. В республике находилось достаточно сил специального назначения из чеченцев (чеченский ОМОН, батальоны «Восток», «Запад», президентская гвардия и т. д).

Мужчины, явно не торопясь, грузили в кузов «Урала» деревянные ящики специфической ядовито-зеленой раскраски.

«Черт знает что», – недовольно подумал лейтенант, еще не решив, что предпринять. Вызвать авиацию и разнести к чертям грузовик с подозрительными бойцами? А если это не «лесные братья», тогда не избежать шумихи в прессе и прокурорского разбирательства. Просто так отпустить незнакомцев тоже нельзя. Напрашивался один-единственный вывод – придется заглянуть в глаза неизвестности.