бумагу, и никаких мне варягов не нужно. Сам буду плавать по рекам, каналам и озерам.

– Ты гений, отец!
– сказал Овцын.
– Ты понимаешь, что ты придумал? Это же великий почин! Если мы будем плавать сами...

– Пустяки, - отмахнулся Борис Архипов.
– Всего две приятные вещи: никаких лишних людей на судне и небольшая экономия для конторы. Впрочем... для Южного каравана будет солидная экономия.

– Крутицкому говорил об этом?

– Дело в том, что надо иметь на каждом судне два речных диплома, чтобы Речной Регистр выпустил... Да Крутицкий может и не согласиться на эту операцию.

– Почему?

– Риск. Сейчас речник отвечает за аварию - тьфу, тьфу, не дай бог, - а если будем водить сами, сами и в ответе. Вот тебе еще одна сторона медали.

– В конторе сейчас денег мало. Крутицкий соблазнится.

– Хорошо бы... Ты завтра пойдёшь в контору?

– Непременно.

– Вот и соблазни его, - сказал Борис Архипов.
– Пусть договорится с речным начальством, чтобы собрали экзаменационную комиссию по всей форме.

– Не пойдет, - отказался Овцын.
– Твоя мысль, ты и говори. А то еще мне приоритет припишут.

Свистнул закипевший кофейник. Борис Архипов выключил аппарат, налил Овцыну, потом, вздохнув, и себе тоже.

– Мне приоритет ни к чему, - сказал он.
– Дарю его тебе.

– Слишком драгоценный подарок. Не принимаю.

– Не умно, - сказал Борис Архипов.
– Когда б ко всем твоим заслугам прибавилась еще и эта, может, и наградили бы тебя значком «Отличник морского флота».

– Ядовитый ты и ехидный человек, - вздохнул Овцын.
– Змей аспидный, сын кобры и брат скорпиона. Хватит дуться друг на друга, разомкни в улыбку свои обветренные губы. Прости меня, если я тогда не так сказал.

– Я не дуюсь, - сказал Борис Архипов и улыбнулся.
– Твоя же была идея, сынок, не топтать ковры друг у друга в каютах.

– Топчи мой ковер, как я топчу твой, и забудем все это к бесу болотному. А почин я завтра обнародую. Организуем архиповское движение. Дело поставим на солидную ногу: часы занятий, учебники, пособия, капитан-наставник из СЗРП, опрос учащихся и взыскания за уклонение.

– Ну уж!
– засмеялся Борис Архипов.

– Все как полагается, без кустарщины, - покачал головой Овцын.
– К концу стоянки выучим все правила, сдадим экзамены и пойдем в реки без варягов.

Постучавшись, в каюту вошел Марат Петрович Филин. Глаза его поблескивали, выражение лица заключало в себе тайну.

– Ну, не мнитесь, говорите, в чем дело, - сказал Овцын.

– Иван Андреевич, к вам девушка пришла, - произнес старпом сдавленным голосом.

Овцын догадался, что за девушка, сказал старпому:

– Незачем было самому ходить, у вас есть вахтенный матрос для таких оказий.

– Выскочило из головы, - произнес Марат Петрович уже спокойнее и поправил фуражку.
– Я, знаете ли, так поразился...

– Что у меня есть знакомая женщина ? Проведите ее в мою каюту. Я скоро приду.

– Ты не торопишься, - сказал Борис Архипов, когда старпом вышел, а Овцын принялся допивать кофе.

– Все подмечаешь, - проговорил Овцын.
– Не глаз, а нож вострый. Может, все-таки сам доложишь Крутицкому об идее?

– Я робею перед начальством, - усмехнулся Борис Архипов.
– Давай уж лучше ты.

Когда Овцын пришел, Марина стояла у раскрытой дверцы буфета и рассматривала этикетки бутылок. Стало неприятно, что она сразу повела себя бесцеремонно. Никто еще не позволял себе такого.

– Где ты был?
– спросила она.

«Еще и отчитываться надо», - подумал Овцын.

– У соседа, - сказал он.

– У тебя здесь красиво, - похвалила Марина.- Как в богатой квартире. Только зачем так много бутылок?

– Порой и бутылки пригождаются в жизни.

– Кто тебе принес эти веточки?

– Обслуживающий персонал, - сказал он.
– Хочешь, я покажу тебе судно?

На него вдруг навалилась усталость - все же не спал две ночи. Он не знал, о чем говорить с Мариной. Слишком уж равнодушное выражение было на ее лице, только бутылки да веточки заинтересовали ее, и он не мог определить, от застенчивости это равнодушие или ей неинтересно то, среди чего она оказалась.

– Покажи, - сказала она.
– Я для этого и пришла.

– А я подумал, ты по мне соскучилась, - неловко пошутил он и взял из настенного ящика несколько ключей.

Он провел ее по каютам и салонам, Марина с интересом разглядывала убранство и полировку и несколько раз повторила: «Честное слово, это шикарный отель, а не корабль». И Овцыну опять не о чем было с ней говорить, потому что для него это прежде всего был теплоход, а не отель. Отелем «Кутузов» станет для других. Жаль, что Марина из тех.