– Добро пожаловать! – сказал Баграш.

– Поздравляю! – развел руками Карасик, решив, что Антон уже что-то натворил.

– О, тамада! – удивился Бухвостов.

– Милости прошу к нашему шалашу! – сказал Фома.

– Кто это? – шепнула Настя.

– Вам известен этот гражданин? – спросил милиционер, румяный и застенчивый.

– Как же, как же! – закричали все. – Он скоро всей Москве известен будет!

– А что такое? – спросил Баграш.

– Не обращайте внимания, – примирительно сказал Фома. – Садитесь, давайте чай пить.

– Такая, понимаешь, петрушка вышла… – смущенно забормотал Антон.

Он подробно рассказал о происшествии, виновато улыбнулся.

Милиционер, не в силах скрыть восхищения, поглядывал на него снизу вверх, и румяное его лицо теряло официальность.

– А я ведь вас признал, – сказал вдруг он Баграшу. – Я на матче вас видел, вполне приличная командочка. Вот этот товарищ, – указал он на Баграша, – в центрэ играет, а вы вот, – кивнул он на Фому, – полусредним стоите. Я к этому делу сам привержен. Футбол – явление отважное.

Гидраэровцы гордо улыбались.

– А это, значит, ваш будет? – спросил милиционер.

– Наш, товарищ милиционер, будущий чемпион.

– Очень приятно! – сказал милиционер. – Снежков моя фамилия. – Он строго повернулся к Антону. – Ну, принимая во внимание ваше провинциальное положение, как вы являетесь приезжий, то хочу вас предупредить за уличное нарушение…

И милиционер откозырял. В дверях он обернулся.

– Ну и парень! – не выдержал он. – Геркуланум!..

– И шумный же ты человек! – сказал Карасик, обнимая Антона. – Не успел явиться, уже нагрешил.

Антона тормошили, с него стаскивали тулупчик.

– Молодец, приехал! – хлопнул его по плечу Баграш.

Антон вынул из заднего кармана брюк бумажник, покопался в нем и вытащил аккуратно сложенный документ. Этот документ дал ему горсовет физкультуры, отпуская в Москву.

Баграш взял документ и прочитал его вслух:

– «Дано сие вратарю сборной города Кандидову Антону Михайловичу в том, что за истекший сезон он не пропустил ни одного мяча в ворота и за проявленную инициативу, способствующую спасению города во время паводка, награжден грамотой и почетным знаком спасения на водах…»

– Здорово! – сказал Баграш. – Спасение на водах целого города.

– Теперь держитесь! Первенство Москвы наше! – закричал Фома.

– Опять? – иронически спросил Бухвостов.

Но Антон сдернул с себя пиджак и засучил рукава:

– Принимаю! Усохнуть мне на этом месте – ни одного мяча сроду не пропущу!

Он отбежал в конец зала и стал там, где когда-то были церковные царские врата. Мяча под рукой не было. Оглянувшись, Бухвостов схватил со стола большой глобус, снял с ножки и бросил в Антона. Ловким приемом вратаря Антон поймал над головой желто-голубой глянцевитый шар.

– Стой, замри! – сказал Карасик.

Антон стоял в царских вратах. Не целиком закрашенные угодники плавали за его плечами на взбитых облаках. Рослый и плечистый, он держал над головой модель планеты.

– Геркулес с глобусом! – сказал торжественно Карасик и подмигнул Антону. – Геркулес с глобусом… Вот такой стоял перед театром Шекспира.

– Комсомольцы! – вмешалась мама Фрума. – Комсомольцы, рабфаковцы, допризывники, что вы делаете? Человек с дороги, человек устал, а они его уже футболят, они его уже мучат… Не обращайте на них внимания – они просто сумасшедшие. Идемте, я вам дам умыться, закусите с дороги. Вы любите яичницу?

– Обожаю! – сказал Антон, послушно следуя за маленькой старушкой.

– Омлет или глазунью?

– Глазунью.

– Ах, какая досада! А я сделала омлет!

– Глубоко обожаю омлет, – сказал Антон.

Тут он увидел Настю. Настя стояла в сторонке и с радушным любопытством смотрела на него.

– Извиняюсь, – сказал Антон, – кажется, я не поздоровался… Такая петрушка! Извините, не заметил, здравствуйте.

– Ничего, – сказала Настя. – Ничего, я маленькая, трудно сразу заметить.

– Ничего подобного, совсем наоборот даже… – забормотал Антон. – Это просто с моей стороны даже непростительно…

– Омлет стынет! – закричала мама Фрума.

До ночи обо всем договорились. Баграш устраивал Антона в свою бригаду, сперва чернорабочим. Одновременно Антон поступал на учебу в заводской комбинат. Поселили его в одной комнате с Карасиком.

– Ну, мама, – сказал Баграш, – готовьте большой силос! Будем принимать.

И, когда на столе появилась миска с «большим силосом», то есть с винегретом, и руки всех сошлись на половнике, Антон возложил поверх всех рук свою мощную длань.