Шрифт:
– Будку сегодня же отмыть! – скомандовала она учителям. – Вот вам задание: найти, кто это сделал! А потом – тряпку в руки…
А кому тряпку-то? Классная повторяет:
– Я в последний раз спрашиваю: кто это писал?
И снова:
– Я в последний раз…
И тут она, видно, тоже что-то вспоминает. Хлопает себя по лбу:
– Я понимаю, перед всем классом никто не признается! Вы можете подойти ко мне тихонько…
– А будку потом тоже мыть тихонько? – хихикает кто-то.
И она не может разобрать кто, и даже не понимает, мальчик или девчонка. А кто-то ещё замечает:
– Может, это кто-то не наш написал!
И ей нечего возразить.
Скоро звонок, а они ещё не обсудили осенний бал, до которого всего одна неделя! Вначале будет маленький концерт, и надо распределить стихи и выбрать, кто покажет танец…
И о поведении на математике не поговорили. Максимов с Пахомовым пускали самолётики, и ей завуч сказала по слогам: «Вы должны от-реа-ги-ро-вать!» И она думала: ну ладно, о математике совсем чуть-чуть. Неглупые же Максимов с Пахомовым. Может, подзабыли, что надо учиться, – она им быстренько напомнит, а после объявит:
– Всем внимание! Это будет ваш первый школьный бал, – и дальше расскажет, какие в старые времена были балы у гимназистов, и как готовились к ним, и как она сама готовилась к первому школьному балу.
Но нет, куда там. Они ещё и про будку ничего не решили. Надо же кому-то было расписать её именно сейчас…
– Решено, – говорит Марина Андреевна. – Будку моют Замятина и Ануфриева!
– А чего это… – встаёт Катя Замятина и слышит со всех сторон шёпот:
– Вы же Кати! Вам написали…
Ануфриева оглядывается на одноклассниц. Она и слова не может вымолвить от возмущения.
– А кто же ещё? – как будто извиняется Марина Андреевна. – Кого ещё я могу отправить мыть эту будку…
И тут Замятина ей кивает:
– А правда, кого ещё?
И улыбается:
– Вымоем мы её, эту вашу будку! Легко! Ведь правда, Катька?
Ануфриева ещё больше теряется:
– Катька, ты что, серьёзно?
И тут Замятина говорит как бы ей, а на самом деле так, чтобы все слышали:
– Ну понимаешь, за радость надо платить!
– Чего? – переспрашивает Ануфриева, да и Марина Андреевна теряется:
– Катя, ты что?
А Катька Замятина, гордая, оглядывает всех:
– Никому больше не признаются в любви! Да ещё чтобы потратили столько краски!
– Что она сказала? – переспрашивает Настя Иванова у Насти Васильевой.
А Замятина уже на Марину Андреевну смотрит и улыбается:
– И вам никто на будке не писал!
– Откуда ты знаешь? – смущается Марина Андреевна. И тут же захлёбывается от возмущения:
– Как – не писали?.. Катя, выйди…
Ануфриева тоже вся в негодовании:
– Замятина пускай моет, если ей радость! Что это она будет решать за меня?
– Я, я за вас решила, – перебивает Марина Андреевна.
Нет, не успеют они сегодня поговорить о предстоящем бале!
– Тряпки возьмите у технички и можете прямо сейчас начинать, – командует классная.
Ануфриева поджимает губки:
– А что, мы одни Кати в классе, что ли?
– А кто ещё? – теряется Марина Андреевна.
И все глядят по сторонам.
– Полковникова тоже Катя! – объявляет Ануфриева.
И тут все видят Полковникову. Она сидит низко пригнувшись к парте, как будто её ругают и ей очень стыдно.
– Полковникову-то вы что не отправляете будку мыть? – спрашивает Ануфриева.
Несколько мальчишек смеются. И девочки тоже.
– Катя, ну как не стыдно, – начинает Марина Андреевна.
И тут Полковникова вскакивает на ноги:
– А что? Я Катя! За радость надо платить.
Три девочки водят тряпками по стене будки.
– Трите сильнее! – кричит, проходя мимо, Андрей Прокопьев.
Ира и Настя хихикают:
– Это надолго! Позвоните, чтобы вас дома не ждали!
А сами домой идут, значит, уже поговорили про школьный бал. И выбрали, кто будет показывать танец. А какие танцы без Кати Замятиной? На День учителя у седьмого «В» было выступление ни на что не похожее. Сначала все выстроились в ряд и ведущая объявила звонко, налегая на «р»:
– Танец ветррра сирррокко!