И все же, почему моя невеста выбирает объектом своих злых шуток именно Тару - для меня остается тайной, скрытой от меня завесой женской логики. Ревнует она, что ли...

– Ярослава, ели бы не Тара, ехала бы ты сейчас на восток вместе с караваном, - Решил вмешаться Миньшек, - Так что прояви хотя-бы немного благодарности и уважения.

Барышня просто захлебнулось возмущением:

– Она меня спасла, потому что ей приказали!

– Тем не менее ты все равно обязана ей жизнью.

– Жизнью я обязана Силедаену, а демонесса - всего лишь орудие в его руках! Не более!

Тут я не выдержал:

– Ярослава, что с тобой? Прояви хотя-бы немного уважения к другим. Да, Тара действовала по моей указке, но я не приказывал - я ее об этом попросил, и она вовсе не неодушевленный предмет, как ты о ней говоришь.

Слава устыдилась и притихла, в результате всю дорогу мы проехали в молчании - каждый был погружен в свои мысли. Этот мелкий инцидент быстро вылетел из моей головы, мои мысли целиком занимала Преисподняя во всех ее ипостасях и со всеми ее кошмарами.

Очнулся я от своих раздумий, когда за следующим поворотом показались купола монастыря.

У ворот нас уже встречали, что меня удивило, заметить нас можно было только с высоты колокольни, а сейчас, в достаточно мирное время для того, чтобы выставлять караулы, тем более в глубинке, куда внешняя угроза доберется в последнюю очередь - да это просто паранойя какая-то...

Хотя можно предположить, что паранойя у меня: сейчас вечер, пора бить в колокола, только вот колокольного звона я не слышал. Так, ладно, не буду портить жизнь себе и другим, и придираться к монахам! Может они вовсе не нас встречают, а просто воздухом вышли подышать!

– Добрый вечер, путники.
– Низко поклонился один из монахов.
– Не ночлег ли ищете?

– Ночлег.
– Сухо ответил я. Ну не смог ничего с собой поделать, подозрительные они.

– Тогда мы просим вас пройти сразу в трапезную.
– Второй монах улыбнулся, будто и не замечая моей напряженности.

Я немного успокоился. Признаться, меня радовало, что мы будем ночевать именно в монастыре, и хотелось первым делом зайти в часовню: запах благовоний и полная тишина, коконом обволакивающая с ног до головы всегда вводили меня в умиротворенное состояние, которое меня спасло от помешательства даже когда умерла мама... И вот мне снова нужна помощь такого родного, и такого чуждого места.

Я шел за монахами по гулким коридорам и пытался ощутить эту церковную энергию, которая всегда наводила на меня благоговейный трепет, но у меня ничего не получалось. Очень странная атмосфера у этого монастыря, хотя, возможно, я опять накручиваю себе - ведь на освященную землю вошла демонесса, одним своим присутствием способная погубить всю энергетику этого места.

Мы вошли в массивный дверной проем и оказались в просторной столовой, заставленной крепко сколоченными столами и лавками. Маленькие окошки-бойницы плохо освещали помещение, и сопровождавшие нас монахи зажгли несколько огарков свечей. Светлее стало не на много, но достаточно для того, чтобы увидеть отсутствие идеального порядка, который обычно должен быть в монастырских трапезных.

– На ужин вы опоздали.
– По своему истолковал наше замешательство рослый монах, окидывая взглядом пустое помещение.
– Но мы сейчас что-нибудь придумаем.

Монахи скрылись за дверьми, предоставив нас самим себе, и мы сели за ближайший стол.

– Что-то тут не так.
– Миньшек поморщился.

– Есть с чем сравнивать?
– Ярослава заинтересовано посмотрела на него.

– Есть.
– Просто ответил он.
– Иногда приходилось навещать бывших боевых товарищей. И тут определенно что-то не так. Что это вообще за монастырь?

– Вы правы, брат мой...
– Раздалось из дверного проема. На свет вышел незнакомый монах.
– В последнее время в орден Дейры все чаще присылают не раскаявшихся преступников, которые несут в наше бытие все больше беспорядка. Ставить их на путь истинный и убеждать, что в этом их спасение становится все сложнее. У братьев-настоятелей не хватает ни сил ни времени на все, даже порой на свои ежедневные дела. Результат тому вы видите сами.

Монах горестно вздохнул.

Точно. Дейра - богиня правосудия, и раскаявшихся преступников, даже осужденных на смертную казнь, отправляют ей во служение, иногда под ее покровительство идут старые воины, которые после отставки так и не смогли завести семью. Ее культ более всех остальных соблюдает посты и призывает своих последователей отречься от всего мирского, и в монастырях зачастую царит поистине армейская дисциплина.

Естественно, в тюрьме можно сказать, что раскаялся, но жизнь послушника мало чем отличается от тюремной. Только доказав, что действительно раскаялся он может начать праведную жизнь монаха.

Монах посторонился, и двое давешних братьев внесли нам краюху хлеба и крынку молока.

– Вы простите за небогатый прием, но чем богаты тем и рады, во время поста у нас не бывает скоромной пищи.
– Он сел рядом с нами, к еде однако не притронулся.
– Угощайтесь, я уже повечерял.

– В этом вся проблема?
– Осведомился Миньшек.
– Если нужно, можно ведь и попросить помощи у старой аристократии, они ведь всегда поддерживали религию.