Я кивнул, она глубоко права, но как-то дико соглашаться с тираншей и самодержицей или даже самодержавницей, я подумал и спросил тихонько:

— Но ведь вы, ваше величество… что-то умеете? Или пусть не умеете, но какие-то защитные амулеты… для королей законы не писаны, так ведь?

Она покачала головой.

— Почти ничего. На королей часто совершают покушения, потому членов королевской семьи обучают распознавать яды в еде и прятаться. И все.

— И то важно, — одобрил я. — Позвольте положить вам этот салат? Это ничего, что он не шевелится, эти существа очень вкусные, а ученые уверяют, что и полезные…

Она трапезовала некоторое время молча, потом спросила неожиданно:

— У тебя вся еда для женщин? А что мужчины у вас едят? Для них еда в другом месте?

— Каком другом, — пробормотал я, — это дискриминация, такого сразу в черные списки… У нас даже туалеты общие! Ваше величество, вы меня поставили, да, поставили. Даже не пойму, то ли в тупик, то ли на уши, то ли вообще в позу собирающей цветы тургеневской девушки…

Она насторожилась.

— В чем же?

— Это и мужская еда, — пояснил я. — Что делать, у нас такие мужчины… Гендерные различия стираются, некоторые вообще в платьях ходят.

Она брезгливо вздрогнула.

— Это же позор!

Я вздрогнул, съежился, посмотрел наверх и сказал громко:

— У нас все хорошо!.. Мы счастливы!.. Слава нашему гуманизму и либеразму!.. Ваше величество, позвольте предложить вашему высокому вниманию эти сорта мороженого… Ах, вы еще пирожные не оценили! Их можно назвать королевскими, вкус изысканный… наверное. Я даже в пиве не разбираюсь, если честно, хотя друзьям никогда не признаюсь, но вы не друг, к счастью… с вами могу быть откровенным. Или казаться таким.

Она неспешно взяла двумя пальчиками пирожное, медленно откусила, зубы ровные, белые и блестящие, соревнуются с жемчугом на ее шее.

— Изысканное, — согласилась она. — У тебя повара лучше моих. Ты, наверное, разворовал целый склад могущественного мага?

— Ваше величество, — сказал я с укором, — я так похож на вора?

Она осмотрела меня ясными глазами с головы до ног.

— Похож.

— Ваше величество!

— Тогда откуда столько чудесных вещей у такого, — она проглотила какое-то интересное слово, наверное, королевский комплимент высшей пробы, — что все делается по твоему велению?

Я почувствовал себя припертым к стене, посмотрел на нее с укором.

— Ваше величество!.. Не вы ли сказали, что стараетесь не вникать в то, что и как в нашем мире?.. У вас задачи поважнее, вернуться и спасти королевство! Которое без вас ну прямо рассыплется.

Она посерьезнела, вытерла пальцы о салфетку.

— Я бы взяла тебя к себе поваром. Хотя и стыдно мужчине быть таким умелым в приготовлении еды… но ты ведь бесстыжий, верно?

— Ваше величество!

— Ты сам так говорил, — напомнила она. — Теперь вижу, как низко пал ваш народ!.. Так изощряться в еде, какой позор…

Я поддакнул:

— Да, ваше величество, мы так низко пали, так низко рухнули… Вот бы вас к нам на трон, а? Вы бы всех в железный кулак, верно? Быстро бы отучили вкусно есть и хорошо одеваться!

Она нахмурилась, посмотрела с подозрением.

— Что-то не то говоришь. Вкусно есть и вот так изощряться в еде — не одно и то же.

— Ну да, — ответил я, — ну да… Хотя сермяжная правда где-то чувствуется, но не слишком ли это… гм… высоко?

— Все должны стремиться к высокому, — заявила она.

— Господи, — сказал я со вздохом. — Мало ли что мы должны! Я вон там даже на стене написал, что я должен, теперь если бы кто-то за меня все выполнил, я бы президентом и лауреатом Нобелевской стал!..

Она уже не слушала меня, по лицу проплыла тень, а голос прозвучал уже строже:

— Ты прав. Что-то придумал?

— Отчасти, — ответил я.

— Говори!

Я окинул ее внимательным взглядом, остановился на высокой груди, пусть думает, что рассматриваю узоры и сверкающие камешки.

— У вас это просто драгоценности? Или есть среди них… магические?

Она чуть помедлила с ответом.

— Да, просто драгоценности.

Мне показалось, что врет, хотя смотрит прямо, а взгляд честный, но не секрет, что женщины умеют не только врать честно и вдохновенно, а и вообще умеют то, что нам, честным мужчинам и вообще людям, и не снилось.

— Жаль, — сказал я, — а то бы можно как-то посигналить Рундельштотту. Не передать снова, а просто помигать или постучать. Чтобы он сообразил, что мы живы и пытаемся вернуться. Я имею в виду, если поставить подзарядник с этой стороны портала…