— Подайте мне чемодан, — потребовала я.

Директор отеля пытался уладить конфликт, попросил остаться и зайти к нему, он объяснит, что никаких злых умыслов здесь нет.

Я взяла свой маленький чемоданчик… и спустилась вниз… Села в первое попавшееся такси и нарочито громко, чтобы слышал швейцар отеля, приказала:

— На вокзал!

В действительности же она вышла из такси на углу следующей улицы, возле большого магазина. В нем были два выхода на разные улицы. Выйдя через второй, она вновь взяла такси. Затем еще несколько раз таким же образом проверилась и, убедившись в отсутствии «хвоста», вызвала через зубного врача «Антона», которому вручила в полной сохранности посылку из Центра.

…«В конце 1939 года, когда началась печально известная так называемая «зимняя война», я была направлена в Стокгольм с задачей восстановить связь с агентурой в Финляндии… Прилетела самолетом, явилась в полпредство к Коллонтай, но Александра Михайловна встретила меня холодновато.

— О вашем приезде я не была осведомлена. С какой миссией вы прибыли?

— Война с Финляндией, — пожала я плечами.

— Вот этого я и опасалась. Вы понимаете, что происходит… Шведы создают отряды добровольцев, которые направляются в финскую армию… Французы в помощь финнам формируют корпус. За нашим полпредством и всеми работниками ведется наблюдение. Любое неосторожное действие может привести к тяжелейшим последствиям.

— Я все понимаю, Александра Михайловна, и сделаю все от меня зависящее, чтобы не осложнять обстановку.

Слова Ярцевой, однако, не произвели должного впечатления на многоопытную 67-лстнюю Коллонтай. Скорее, наоборот. Приехавшая 32-летняя красавица виделась ей излишне застенчивой и, значит, нерешительной, а ее тихий, спокойный голос и мягкие манеры интеллигентки никак не вязались с устоявшимся представлением «товарища посла» о бесстрашных советских разведчиках.

Резидент и его зам. Зоя Ивановна и Борис Аркадьевич Рыбкины. 1916 год

В тот же день Коллонтай послала срочную шифровку самому наркому иностранных дел СССР Молотову с предложением незамедлительно отозвать тов. Ярцеву, «поскольку деятельность советской разведки в Швеции в данной обстановке может привести к осложнениям». Ответ не заставил себя долго ждать: «Прибывшая к вам тов. Ярцева 3. И. выполняет задание своего руководства».

— Задание я выполнила, срывов не произошло. Поэтому можно понять, какой камень свалился с моей души.

Новый 1940 год Зоя Ивановна Рыбкина встречала в семейном кругу в Москве. Центр положительно оценил ее работу в Финляндии. Да и финская контрразведка со спокойным сердцем сдала в архив дело «Ярцевой Александры Николаевны» (почему-то именно так она у них проходила) с пометкой: «Никаких оперативных сведений против нее не было получено».

…«Затея». Так называлось литерное дело, в котором концентрировались наиболее важные оперативные данные о немецкой военной угрозе Советскому Союзу. Материалы литерного дела регулярно докладывались Сталину и учитывались им как для развития контактов с Гитлером, так и для противодействия замыслам Берлина, наносящим ущерб интересам Москвы. Так, в апреле 1941 года Хозяину, как называли Сталина на Лубянке, была доложена информация о штабных учениях вермахта по оперативно-стратегическому и материально-техническому снабжению на случай затяжной войны. Реакция последовала незамедлительно: немецкому военному атташе в Москве была организована поездка в Сибирь на новые военные заводы по производству танков и самолетов. Цель — дать понять немцам, что война с Советским Союзом обернется трагедией для Германии, особенно если война окажется затяжной. Аналогичная информация была доведена в Берлине до руководства министерств авиации и экономики через оперативные возможности резидентуры.

«Затея» родилась благодаря инициативе Рыбкиной, которой по возвращении из Хельсинки на Лубянку было поручено отслеживать развитие всех основных тенденций политики Берлина, выискивать ее слабые места.

…Граф Нелидов, бывший офицер царской, а затем белой армии, один из опытнейших агентов абвера. По заданию адмирала Канари-са принимал участие в стратегических играх германского генштаба в 1936–1937 годах. А в 1939-м, накануне нападения гитлеровцев на Чехословакию, выезжал туда со специальным разведывательным заданием. Затем с аналогичной миссией был направлен в Польшу. Однако накануне вторжения немцев был арестован польской контрразведкой и помещен во львовскую тюрьму. Когда же Львов, как и вся Западная Украина, стал советским, Нелидова доставили в Москву.

На Лубянке не сомневались в том, что бывший граф располагает бесценной информацией о военно-стратегических замыслах гитлеровского руководства, найти к нему должный подход, «разговорить» графа поручили Рыбкиной.

— Ко мне в кабинет конвоир привел Нелидова из внутренней тюрьмы. Это был человек лет пятидесяти, невзрачный на вид, с проседью в аккуратно подстриженных волосах. Вел он себя как-то по-лакейски. «Да-с», «никак нет-с», «как прикажете, гражданин начальник».

…Я устроила его в смежной комнате, и мы договорились, что он подробно, во всех деталях, опишет военные игры, в которых участвовал, тщательно изложит военные действия, предполагаемые Германией против СССР. Нелидов попросил дать ему возможность представить свой материал в виде начерченных карт-схем. «Для наглядности и точности», — отрапортовал он.

Работал он, как и я, с утра до шести вечера, потом перерыв часа на три и вслед за тем вновь на служебном месте до двух-трех часов ночи, вернее, уже утра. Обед ему приносили из нашей столовой, и когда он увидел нож и вилку, то отодвинул их и робко произнес: «Но это мне не положено».

Сперва в нем чувствовалась скованность и даже растерянность. При моем появлении он вскакивал с места, держал руки по швам. Но постепенно я отучила его от привычки прибавлять к каждому слову букву «с», разрешила называть меня Зоей Ивановной, а не «гражданином начальником», и сама обращалась к нему по имени-отчеству — Александр Сергеевич.