Шрифт:
Йоран Перссон (сидит за столом и барабанит по нему пальцами). Кто же знает?
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Кухня солдата Монса, отца Карин. Монс сидит за столом. Стучат. Входит Педер Веламсон.
Монс. Здравствуй, Педер.
Педер Веламсон. Капрал, с вашего позволения!
Монс. А-а! Надеюсь, честно выслужился.
Педер Веламсон (садится). Уж надеюсь.
Монс. Чего это вышло у вас в Упсале?
Педер Веламсон. Изменников казнили!
Монс. По закону, по совести?
Педер Веламсон. Когда изменников казнят – оно всегда по совести!
Монс. А доказательства-то были у вас?
Педер Веламсон. У меня были доказательства, я сам был всему свидетель, так что я сам их казнил согласно приказу короля.
Монс. Дворян – это хорошо, что поубавилось, верно… только вот почему же король-то потом с ума сошел?
Педер Веламсон. С ума сошел? Он покаялся. Не такое уж сумасшествие!
Монс. Говорят, по лесу блуждал. Правда, нет ли?
Педер Веламсон. Он был от горя сам не свой из-за детей, потому что их от него увезли. На ночь глядя пошел их искать – глупость, ясное дело – заблудился в лесу, спал на голой земле, под дождем. Ну, и не ел ничего, и занемог, и в горячке бредил. Вот и все!
Монс. Есть в нем хоть искра добра, нет?
Педер Веламсон. Слушай-ка, Монс! Ты его ненавидишь, оно и понятно, но ведь и он человек. Сам посуди: риксдаг приговорил герцога Юхана к смертной казни, а король Эрик его помиловал. И даже его отпустил. Оно благородно, да глупо. Дворян, что злоумышляли на него, он сгоряча велел казнить, зато у наследников просил прощения и большие деньги им пожаловал. Опять благородно!
Монс. Ну, убийство есть убийство!
Педер Веламсон. Что ты мелешь? Он ударил Нильса по руке, Нильс уж очень дерзил, но Нильс ведь не оттого умер…
Монс. Ну, все равно…
Педер Веламсон. Все равно, убил человек или не убил? Много ты понимаешь, балда ты, себялюбивый старый прохвост…
Монс. Не ори, кто-то ходит под окном и подслушивает…
Педер Веламсон. И на здоровье!
Монс. А нашел король мою Карин?
Педер Веламсон. Не знаю! Едва ли!
Монс. А чего она сбежала от него?
Педер Веламсон. Ее королева-вдова запугала!
Монс. Ну, семейка!
Педер Веламсон. Небось твои родственнички!
Ты считаешь, что я виноват, и я признаю свою вину. А теперь я хочу исправиться, но и ты должен меня простить. Протяни руку дочери!
Монс молчит и смотрит на него насмешливо и недоверчиво.
Ты, кажется, думаешь, что я… не в своем уме. Оттого, что себя ты считаешь в своем уме и считаешь, что ты вел бы себя совсем иначе, окажись ты в моей шкуре. Меж тем я все верно говорю. А тебе мог бы попасться зять и похуже.
Монс молчит.
Не отвечает! Когда, где еще король терпел такое униженье?… Неужто ты не понимаешь, как высоко ценю я твою дочь, если собираюсь сделать ее королевой и являюсь с визитом к такому высокомерному невеже! И грубияну! Я ухожу! Как бы не раскаяться мне в моем поступке, навеянном великодушием и недоступном твоему пониманию! Пойдем, Карин!… Пойдем! (Уходит, уводя за руку Карин. Оборачивается.) Я прощаю тебе, оттого что сам нуждаюсь в прощении! Недавно я считал себя худшим из смертных, но теперь вижу, что я даже чуточку лучше тебя!
Библиотека в башне. Герцог Юхан сидит за письменным столом, склонясь над толстым томом. Стучат.
Юхан. Войдите.
Входит герцог Карл.
Ты спал?
Карл. Да, выспался и все решил!
Юхан. И что же ты решил?
Карл. Что избавление от мелких князьков не такое уж горе для страны.
Юхан. Таково же, кажется, и общее мнение! Но страною не может править безумец!
Карл. В том-то и тонкость… Безумец ли он?
Юхан. Без сомненья!
Карл. Постой! Муки совести, раскаяние, покаяние – еще не безумие!
Юхан. Но ты не знаешь последней его выходки – чистое безумие! Ты не знаешь того, что он, король, явился с визитом к солдату Монсу, просил по всей форме руки его дочери, и готовит свадьбу, и уже пригласил меня. Ты тоже вот-вот получишь приглашение!
Карл (задумчиво ходит взад-вперед). Это не умно, да, но это и не безумие!
Юхан. Нет? Значит, по-твоему, пусть шведский трон наследуют внуки солдата Монса?