О том, как, какими путями, в каких объемах американцы поставляли в Советский Союз материалы, необходимые для страны, которая вела напряженную войну против союза фашистских государств, проведено большое количество исследований. Главной особенностью этих поставок было то, что они производились но законам рыночных отношений. За все товары надо было рано или поздно заплатить.

Война принесла американцам значительные прибыли. Национальный доход США к концу войны в полтора раза превысил довоенный Общая мощность промышленного производства увеличилась на 40 процентов. Военные расходы США составили примерно 330 миллиардов долларов. Потери Советского Союза оценивались в 485 миллиардов долларов [17] .

Глава американской военной миссии в Москве генерал Дин так оценивал продажу американских материалов Советскому Союзу: «Наши поставки, может, и не выиграли войну, но они должны были поддержать русских» [18] .

После войны США и СССР длительное время вели переговоры об урегулировании расчетов по ленд-лизу. Американское правительство стремилось получить максимальную выгоду в виде платежей или возмещения стоимости поставленных товаров натурой. В октябре 1972 года было достигнуто соглашение об урегулировании вопроса о ленд-лизе. После серии встреч президента США Р. Рейгана и М. С. Горбачева, в бытность его еще генеральным секретарем, в советско-американских отношениях произошли значительные изменения. Они затронули и проблему ленд-лиза, в которой была сфокусирована суть советско-американских отношений в годы Второй мировой войны. Суть этих отношений достаточно четко и недвусмысленно охарактеризовал в 1990 году Джон И. Хазард, который в период 1941–1946 годов был заместителем директора советского отделения управления по ленд-лизу и секретарем советского протокольного отдела. В статье под названием «На защиту американских интересов», опубликованной в «Военно-историческом журнале», Хазард писал: «Дух недоверия к СССР периодически проявлялся в течение всей войны и сыграл немаловажную роль при принятии решения о прекращении поставок по ленд-лизу вскоре после окончания боевых действий. Американский посол в Москве Гарриман и преемник Рузвельта Гарри Трумэн оценивали ход событий, происходивших после Ялтинской конференции, как следствие принятого Сталиным решения об экспансии в Восточную Европу. И безусловно, ни один из американских политических деятелей не осмелился бы сделать шаг, который мог быть расценен как угроза безопасности США, опирающейся, в свою очередь, на безопасность Западной Европы» [19] .

В статье Джона И. Хазарда есть одна любопытная оценка, на которую в 1990 году вряд ли кто-либо из читателей бывшего Советского Союза обратил внимание. Эта оценка касается отношений США и Великобритании в годы Второй мировой войны. Хазард твердо и убежденно писал: «Для тех, кто знает Америку и ее историю, безусловно, понятно, что вопрос о взаимоотношениях США с Англией с колониальных времен занимает особое место. Безусловно, на такие чувства со стороны американцев русский народ вряд ли мог рассчитывать. Учитывая родственный характер взаимоотношений между двумя странами, легко понять, почему американский президент считал нормальным явлением обсуждение с англичанами любых проблем…» [20]

«Родственные отношения», сложившиеся еще с «колониальных времен», заслуживают не только внимания, но и уважения.

Антигитлеровская коалиция, главными силами которой были СССР, США и Великобритания, была «странным союзом». В этом союзе было две силы. Одна — «близкие родственники» — англичане и американцы. Вторая — Советский Союз. Члены антигитлеровской коалиции не доверяли друг другу и даже опасались друг друга. Возможно, именно поэтому одно из важнейших положений договора о ленд-лизе между США и СССР, положение об обмене военной информацией о противнике, выполнялось крайне нерегулярно. Порой, в периоды похолодания в отношениях между СССР и США, об этом полезном обмене вообще ни в Москве, ни в Вашингтоне не вспоминали. На практике оказалось так, что в едином фронте союзников по антигитлеровской коалиции наиболее слабым звеном оказалось взаимодействие в области обмена сведениями о противнике.

Известно, что разведывательная информация о противнике является наиболее ценным продуктом, который необходим для работы штабов любого уровня. Особую ценность она представляет для Генеральных штабов, где разрабатываются планы стратегических оборонительных или наступательных операций. Цену сведениям о противнике хорошо представляли себе и в Москве, и в Лондоне, и в Вашингтоне. Советско-британское взаимодействие в области обмена сведениями о противнике активизировалось после нападения фашистской Германии на СССР. На протяжении всей войны это взаимодействие, в развитии которого был заинтересован в первую очередь советский Генеральный штаб, осуществлялось если не стабильно, то, по крайней мере, эпизодически через представителей военных миссий двух стран в Лондоне и Москве.

Опыт, который накапливался в этой области в Лондоне, позволял надеяться на то, что и с американскими военными возможен обмен разведсведениями о противнике с соблюдением определенных и известных специальным службам ограничений. На практике такого взаимодействия не получилось, несмотря на предпринятые усилия с обеих сторон. Возможно, эти усилия носили демонстративный и конъюнктурный характер, что и было их основным слабым местом. Но справедливости ради следует вспомнить, что попытки в области обмена разведсведениями предпринимались.

В ноябре 1941 года, например, по указанию из Москвы советский военный атташе в Вашингтоне полковник Илья Михайлович Сараев (псевдоним Руан) попытался выяснить в министерстве обороны США взаимоприемлемые основы для возможного сотрудничества двух военных ведомств в области обмена разведывательными сведениями о фашистской Германии.

После официальной беседы, проведенной с представителем американского военного ведомства, Сараев доложил в Москву: «Военный департамент обещает давать нам всю доступную им информацию, если их атташе в Москве сможет встречаться с компетентными представителями Генерального штаба раза два в неделю для получения информации об армиях оси и был бы допущен к просмотру документов с производством необходимых ему Записей относительно упомянутого. Прошу указаний. Сараев. 13 ноября 1941 года» [21] .

Начальник Разведывательного управления дал указание подготовить на основе донесения полковника Сараева докладную записку на имя наркома иностранных дел В. М. Молотова. Указание начальника военной разведки было выполнено. 24 ноября 1942 года в Наркомат иностранных дел было направлено письмо за подписью начальника военной разведки, в котором выдвигалось предложение о поиске формы взаимодействия с военным ведомством США в области обмена разведданными о противнике. Требования американцев, находившихся на значительном удалении от Европейского театра войны, пожелание военного ведомства иметь два раза в неделю допуск к секретной информации Генерального штаба, касающейся вооруженных сил стран оси, видимо, показались и в Генштабе, и в Наркомате иностранных дел чрезмерными и недостаточно адекватными. В 1942 году вопрос о цивилизованном обмене разведывательными сведениями о противнике решен не был. В это время советский Генеральный штаб разрабатывал планы крупных операции, проводившихся на всем протяжении советско-германского фронта. Спрос на разведсведения о противнике был велик. Советской военной разведке пришлось резко повысить активность своих резидентур, что неизбежно вело к нарушению ими требований безопасности и создавало предпосылки к провалам. Многие резидентуры ГРУ, действовавшие в Европе, были выявлены германской контрразведкой и уничтожены. Это один из фрагментов нежелания США развернуть сотрудничество с СССР в области обмена сведениями о фашистской Германии и ее сателлитах. В это же время между военными разведками США и Англии уже был налажен обмен разведданными о противнике. Родственные отношения англосаксов оказались значительно сильнее и продуктивнее отношений коалиционных.