События на фронтах развивались стремительно. Они формировали новые условия для тайных операций, которые осуществляли секретные службы союзников. Наступление войск Красной армии также побудило польских функционеров в Лондоне к активным действиям. Они хотели добиться своих политических целей. Эти действия были спланированы еще во второй половине 1943 года. В то время командование Армии крайовой, действовавшей в подполье в Польше, получило от своего Верховного главнокомандующего директиву, исходившую из факта предстоящего «освобождения» Польши Советами. Директива уточняла условия восстания. Исключая возможность приближения к Польше англосаксонских войск, эта инструкция, в частности, предусматривала и качестве самого главного условия то, что восстание может начаться только тогда, когда поражение Германии станет свершившимся фактом [68] .

Летом 1944 гола фашистская Германия была достаточно сильна, и ее поражение хотя и стало неизбежным после открытия второго фронта, но еще не было «свершившимся фактом». На основе директивы, поступившей из Лондона еще в 1943 году, командование Армии крайовой разработало план под кодовым названием «Буря». Подполковник Юзеф Рокицкий [69] , который был активным участником многих событий в Польше в годы Второй мировой войны, в своих воспоминаниях, озаглавленных «Блеск и тени героического пятилетия», изданных в 1949 году в Западной Германии, свидетельствовал, что в условиях, не позволявших начать всеобщее восстание, планировалось проведение различного рода действий демонстративного характера (диверсии, самооборона, нападения на караульные службы и т. п.).

Польская «Буря» предполагала демонстративные действия против оккупантов. В 1944 году план «Буря» стал основой для восстания, к которому участники его не были готовы. Они также не скоординировали свои действия ни с политическим руководством США и Великобритании, ни с командованием Красной армии.

Разведка — важный фактор, который может прямо или косвенно влиять на формирование внешней политики государства. Достоверные сведения, своевременно добытые разведкой, могут оказать помощь и позволят избежать осложнений в отношениях между дружественными или, что еще важнее, между враждебно настроенными друг к другу государствами. Это происходит потому, что разведка, добывая сведения о тайных замыслах правительств этих государств, позволяет без ущерба для их авторитета и национальной безопасности не допускать обострения отношений. Точные сведения дорого стоят.

Кроме разведки, которая обеспечивает политическое руководство своего государства достоверными сведениями, существуют и другие источники сведений или оценок тех или иных важных и сложных политических событий. Эти источники — дипломаты, которым в силу их особой подготовленности предоставлено право оценивать события, происходящие в той стране где они аккредитованы. Донесения наиболее доверенных и высокопоставленных дипломатов могут попадать на столы не только руководителей внешнеполитических ведомств, но и президентов и премьер-министров. Частное мнение дипломата, как и достоверные сведения разведчика, может оказать существенное влияние на формирование внешнеполитического курса страны, Это мнение может быть точным, основанным на достоверных фактах, а может базироваться наличных наблюдениях, на основе которых, как это ни странно, могут делаться серьезные прогнозы и формироваться долгосрочные цели внешнеполитического курса.

В 1944 году на разбалансированные советско-польские отношения влияло и то и другое.

На формирование советско-польских отношений оказывали влияние многие политические деятели. Они находились в Лондоне, в Вашингтоне, в Варшаве и, конечно, в Москве. Американский президент Ф. Рузвельт дальновидно не считал для себя возможным оказывать поддержку ни Сталину, ни представителям польского эмигрантского правительства в Лондоне в разрешении советско-польских противоречий. Черчилль, после того как Англия не оказала Польше помощь в защите ее от нападении фашистской Германии в 1939 году, стал проявлять особую заботу о польском правительстве в эмиграции, которое обосновалось в Лондоне. Это эмигрантское правительство было озабочено не столько ведением войны против Германии, сколько тем, как бы после ее окончания вновь захватить Западную Белоруссию и Западную Украину, которые и свое время белопанская Польша отторгла от Советской России, пользуясь ее временной слабостью. Правительство Черчилля поддерживало эти притязании [70] .

Когда в 1943 году Красная армия нанесла под Курском серьезное поражение отборным германским танковым армиям, Черчилль понял безнадежность замыслов отторжения от СССР Западной Белоруссии и Западной Украины. Именно это заставило его согласиться на установление после окончания войны границы между СССР и Польшей по так называемой линии Керзона. На Тегеранской конференции в конце 1943 года Черчилль предложил принять по польскому вопросу решение, в котором было сказано: «Очаг польского государства и народа должен быть расположен между так называемой линией Керзона и линией реки Одер с включением в состав Польши Восточной Пруссии и Оппельской провинции».

Сталин и Рузвельт приняли предложение Черчилля. Однако, как только польское эмигрантское правительство заявило свои возражения по этому решению Тегеранской конференции, Черчилль отказался от данного им слова в иранской столице [71] . Черчилль поступил в данном случае не как руководитель одного из государств, входивших в состав антигитлеровской коалиции, а как частное лицо, оказавшееся под влиянием не только польского премьер-министра Миколайчика, но и, видимо, других, более влиятельных сил.

Подобные силы пытались оказать давление и на американского президента, который длительное время отказывался принять Миколайчика. Рузвельт был вынужден отступить, он принял Миколайчика, затем даже взял на себя роль объективного посредника и обратиться к Сталину с просьбой побеседовать с польским премьер-министром.

Благодаря данным, добытым советской военной разведкой, Сталин был в достаточной степени информирован о том, какой точки зрения на советско-польские отношения придерживались Ф. Рузвельт и У. Черчилль. Советскому лидеру была понятна сбалансированная позиция американского президента. Не представляло для него секрета и отношение Черчилля к комплексу советско-польских отношений. Трудно лишь было понять, почему Черчилль отказался от решений Парижской конференции 1919 года, принятых по польскому вопросу по предложению британского министра иностранных дел.