– Что такое? – требовательно спросила она. – В чем дело, Спиветти? Почему они улетели?

– Не знаю, мадам. – Его голос дрожал. – Но они кое-что оставили.

– Да? И что?

– Н-не… не знаю, – пролепетал Спиветти.

Он был не в себе и, потребуй Эстер подробностей, возможно, сказал бы что-то толковое. Но она не спросила. Обуреваемая жадностью, Эстер ванн де Влут неслась к выходу.

Ей потребовалось несколько часов, чтобы добраться до Ватикана сквозь воющую, причитающую, провонявшую толпу и военное оцепление. Несколько часов и десятки телефонных звонков, обещание услуг, обещание денег. И когда она прибыла – растрепанная, с безумным взглядом, – то по ошибке приняла ужас в глазах Спиветти за реакцию на ее внешний вид. Хотя на самом деле ужас появился в его взгляде несколькими часами ранее и не отпускал долго после ее ухода.

– Веди, – скомандовала она.

Так Эстер ван де Влут очутилась в последнем пристанище Иаила и подошла к гигантской, покрытой искусной резьбой кровати.

В помещении было полутемно. Глаза шарили по мебели в поисках шкатулки с сокровищами или, возможно, чего-то ценного. Хотя бы записка или карта.

Она ничего не ощущала, пока не приблизилась почти вплотную, – а тогда стало уже поздно. Тени сгустились, и из них выросли руки. Длинные, жилистые, они обхватили ее легко, почти бережно. Будто возлюбленный накинул на плечи шаль. Мысль об этом мелькнула и исчезла. Руки сомкнулись на горле, из теней соткалась плоть, и Эстер ван де Влут увидела существо, которому суждено было стать ее спутником до самого конца жизни.

И в голосе его слышались и обещание, и угроза, когда, кривляясь и подвывая, он посулил:

– Теперь ты никогда не будешь одна.

Трое суток после Пришествия

Двенадцатого августа, в девять часов двенадцать минут по Гринвичу, тысяча ангелов исчезла сквозь прореху в небе.

Свидетелей Пришествия не было. Воображение рисовало белые барашки облаков на синем небе и солнечные лучи, такие яркие, что кажутся осязаемыми, – и на их фоне прекрасные фигуры. Благостная картинка ученика воскресной школы. Правда оказалась куда более прозаична. Ангелы один за другим исчезали сквозь клапан в небе. Так пастухи загоняют стадо скота в ворота фермы. Овец на стрижку, коров – на убой. Со скоростью десять солдат за минуту, два с лишним часа на всех – достаточно медленно, чтобы рядом с порталом успели скопиться вертолеты.

Лидеры ведущих государств никак не могли прийти к согласию. Отправить парламентера? Что за послание он понесет? Кому? С какими дипломатическими последствиями? Если посылать, то представителя какой страны?

В конце концов совершить переход вызвался некий миллиардер, авантюрист и искатель приключений, и это устроило всех. Он сам управлял своим чудо-вертолетом, построенным по последнему слову техники. Около прорехи в небе аппарат надолго замер: пилот пытался разглядеть, что его ждет на той стороне. Цена задержки оказалась высока. Вертолет едва начал разгон, когда вспыхнуло пламя.

Пилот успел отвести машину как раз вовремя, чтобы из первых рядов партера полюбоваться вспышкой. А потом его шансы установить еще один мировой рекорд исчезли. Первый управляемый полет на… на Небеса? Кто знает?

Никто. А теперь никогда и не узнает.

Зузана, Мик и Элиза любовались вспышкой по телевизору, сидя в кабачке и празднуя успех за бокалом просекко.

– На что спорим, Эстер так и не выпила шампанское, которое заказала? – злорадно произнес Мик, разглядывая игру пузырьков.

Все их тревоги остались позади; ухищрения Злобной Эстер потерпели неудачу. Акива, Вирко и Кэроу отправились в путь. Ангелы тоже улетели, и огнестрельного оружия при них не было совершенно точно.

– За тебя, бабулечка, – провозгласила Зузана, но в голосе сквозь торжество пробивалась печаль. Портал захлопнулся, и полный монетами желаний скрипичный футляр никогда не попадет на Эрец, где неизвестно что сейчас происходит. И ничего не остается, кроме как тревожиться и, возможно, хандрить.

– Что теперь? – спросила она Мика. – Домой?

– Пожалуй. Навестим родных. И нашего кукловода на веревочках. Скучает, наверное.

Зузана фыркнула:

– Вот и пусть скучает. Кончились прекрасные деньки, я больше не хочу быть балериной.

– Злюка. Хотя бы сделай ему женушку, пусть наслаждается покоем.

Когда Мик сказал про «женушку», что-то внутри Зузаны екнуло. Она бросила на друга сердитый взгляд.

Элиза озадаченно смотрела на них.

– Вы собираетесь в Прагу?

Зузана дернула плечами, готовая скривить рот в страдальческой гримасе. Может, даже зареву, подумала она.

– А у тебя какие планы?

– Могу точно сказать, чего делать не буду, – ответила Элиза. Ее крылья теперь скрывала невидимость, которую она каким-то образом ухитрилась на них наложить, и драная рубашка выглядела не так странно. Практически свежий тренд в моде. – Не буду дописывать диссертацию. Прости меня, данаида из семейства нимфалид.

– Кто? – изумился Мик.

Элиза улыбнулась.