— Вас понял. Конец связи.

Лассе вздохнул и выругался, выезжая на недавно расчищенную дорогу с глубокими следами от колес лесовоза.

— Что ты имеешь в виду… У вас есть шифровальные коды полиции? — услышала Ида собственный голос.

— Разумеется, — ответил он.

— Каким образом?

— Предположим, что среди моих знакомых есть полицейские. Теперь мы сделаем небольшой круг. Чтобы они от нас отстали. Нам надо выбраться из этого леса, чтобы опять выехать на большую дорогу, рядом с Черпассетом. Там нас уже ждут. Нам надо уехать из Емтланда.

Он посмотрел на нее и серьезно кивнул. Теперь он ехал со скоростью максимум сорок мимо высоких штабелей бревен и вырубки, где повсюду валялись щепки и сломанные ветки, напоминающие крупную карамельную стружку на торте.

— Да, о чем это мы говорили, — сказал он. — Охотничий домик.

Лассе глубоко вздохнул и прибавил скорость.

— Дело было так.

— Нет, подожди, — остановила его Ида, — я хочу начать. Я хочу знать: ты знал обо всем том, что существует там, внизу?

Казалось, он задумался.

— Ида. Я участвовал в строительстве.

28

Лассе старался ехать между следами, оставленными тяжелыми бревновозами, которые, судя по всему, недавно здесь проехали.

— С чего мне начать? Могу сказать, что твои бабушка и дедушка, Альма и Манфред, знали, что делают, когда строили бункер. И тем не менее я по-прежнему не знаю почему. Когда ты обязан людям, не лезь к ним в душу. Может быть, они спасли мне жизнь, ты это знала? В молодости я все время попадал в истории, беспрерывно пьянствовал и дрался. Ты, наверное, об этом не знала?

Он положил в рот карамельку, слушая одним ухом шум радио.

Ида попыталась вспомнить, видела ли она когда-нибудь Лассе пьяным. Нет, но он иногда ходил на встречи анонимных алкоголиков.

Внезапно она испугалась, что станет задавать не те вопросы.

— Вдобавок ко всему я стал играть на бегах, — продолжал он изменившимся голосом. — Почти каждые выходные я напивался, начиная с семнадцати лет. Ведь мы с Анн-Мари поженились очень рано и не сразу поняли, что у нас с ней не может быть собственных детей. Ну ладно. Потом она все равно сбежала, хотя я бросил пить.

Он замолчал. Они продолжали ехать по бесконечному сосновому лесу; местами дорога была почти непролазной.

— Когда Альма и Манфред переехали сюда из Лондона… они, можно сказать, взяли меня на поруки, они были соседями моей мамы. Они знали, что я сидел в тюрьме для малолеток, но мы познакомились поближе, и они поняли мои проблемы. Я снова попал в заведение, и все из-за проблем с алкоголем. Но когда я вышел из тюрьмы, они заплатили все мои долги, которые я сделал на бегах. Никогда я так не удивлялся, как в тот день, когда обнаружил это, обнаружил, что я свободен! Потом я, естественно, стал на них работать и окончательно бросил пить. Раньше я был чем-то вроде ученика в компании «Свенска Ваттенфаль», но, конечно, меня выкинули. Так что работать на Альму было мне только на руку. Мы должны были содержать самих себя, а они должны были строить то самое… что-то вроде лаборатории, прямо посреди леса. Конечно, ради Альмы. Думаю, она поставила Манфреду такое условие, ведь она отказывалась от прекрасных условий для научной работы, которые были у нее в Англии. Хотя они начали строить гораздо раньше, может быть, когда мне было пятнадцать, но тогда я не понимал, чем они занимаются. Но потом я им помогал, провел в лаборатории электричество, канализацию и кое-что еще.

Какое-то время они сидели молча, снегопад усиливался, а радио с треском издавало шум и различные звуки. Ида с трудом воспринимала столько информации за один раз. Вместе с тем ей не терпелось задать другой вопрос, но она никак не могла решиться. В радио что-то захрустело.

— СMT4312И вызывает СTР2929. Прием.

Голос был искажен.

— СТР2929 на связи. Прием.

— Чем вы там занимаетесь, черт возьми? Вертолет вылетел из Эстерсунда пятнадцать минут назад.

— Вас понял. Возможно, понадобится еще помощь после 18.00. Координаты вышлю шифровкой.

— Черт возьми. Прием.

— Что значит черт возьми? Прием.

— Иди в задницу. Мы приедем. Конец связи.

— Так, — коротко сказал Лассе, продолжая вести машину. — Хорошего мало.

Ида втянула в себя воздух и долго думала, пока наконец слабым запинающимся голосом не спросила:

— …а мама?

Лассе сразу кивнул, но продолжал молчать еще несколько сотен метров. Она попыталась поймать его взгляд, но он, не отрываясь, смотрел в окно.

Внезапно где-то над ними раздался грохот.

— Черт возьми, — прошептал он под треск радио.

Он въехал прямо в деревья с плотными ветвями и выключил мотор. И тут Ида опять услышала звук и поняла, что это вертолет.

Лассе прижался к рулю. Какая разница, как сидеть, подумала девушка, ведь крыша машины все равно была красного цвета.