– Ученый. Или, может, певец, с тех пор как у него появилась гитара.

– Возможно, но я уверен, что родители вряд ли подумают об этом в первую очередь. Ты видел ногти Кона?

Я засмеялся.

– Он грызет их как псих. Однажды папа обещал ему доллар, если он не будет грызть их неделю, но он не смог!

– Кон очень нервный, Джейми, вот что скажут твои родители, если будут до конца честными. Такие, как он, к сорока годам зарабатывают язву. Получив удар палкой по шее и потеряв голос, он начал переживать, что это навсегда. И когда голос долго не восстанавливался, он внушил себе, что уже никогда не заговорит.

– Но доктор Рено сказал…

– Доктор Рено – хороший врач. Добросовестный. Он приезжал сюда по первому зову, когда Морри заболел корью, и потом, когда у Пэтси… в общем, были женские проблемы. Лечил их обоих, как настоящий профи. Но у него нет той ауры уверенности, какой обладают лучшие врачи. Которым достаточно сказать, что все это чепуха и быстро пройдет.

– Но он действительно это говорил!

– Да, но Конрад не поверил, потому что Рено не умеет убеждать. Он умеет лечить тело, но не голову. А именно в голове происходит половина исцеления. Если не больше. Кон думал: «Он сейчас лжет, чтобы я привык к жизни без голоса. А потом скажет правду». Вот как устроен твой брат, Джейми. Именно так. Он живет на нервных окончаниях, а против таких людей может обернуться их собственный разум.

– Он отказался идти сегодня со мной, – признался я. – Я солгал насчет него.

– Правда? – Джейкобс не выглядел удивленным.

– Да. Я предлагал ему, но он испугался.

– Не сердись на него за это, – сказал Джейкобс. – Испуганные люди живут в своем собственном аду. Можно сказать, они создают его сами – как Кон со своей немотой, – но не могут ничего с этим поделать. Так уж они устроены и заслуживают за это сочувствия и сострадания.

Он бросил взгляд на дом, который уже выглядел заброшенным, и вздохнул. Затем повернулся ко мне:

– Не исключено, что ЭСН действительно что-то сделал – у меня есть все основания полагать, что сама идея верна, – но я правда в этом сомневаюсь. Джейми, я думаю, что обманул твоего брата. Развел его, если хочешь. Этим приемам обучают в семинарии, только там их называют укреплением веры. У меня всегда это здорово получалось, вызывая одновременно и стыд, и восторг. Я сказал твоему брату ждать чуда, а потом пустил ток и привел в действие свой хваленый чудо-прибор. Как только я увидел, что у него задергались губы, он заморгал, я понял, что это сработает.

– Потрясающе! – изумился я.

– Да уж! И довольно мерзко.

– Что?

– Не важно. Главное, ты никогда не должен ему об этом рассказывать. Скорее всего это не лишит его голоса, но такая вероятность существует. – Джейкобс взглянул на часы. – Ну вот! Похоже, время нашей беседы подошло к концу, иначе я не успею добраться до Портсмута к вечеру. А тебе лучше вернуться домой. И пусть твой сегодняшний приход ко мне останется нашим маленьким секретом. Договорились?

– Договорились.

– Ты же не проходил мимо дома Сплетницы, верно?

Я закатил глаза, будто удивляясь глупости вопроса, и Джейкобс снова рассмеялся. Мне нравилось, что я мог заставить его смеяться, несмотря ни на что. – Я срезал путь через поле Марстеллара.

– Молодец!

Я не хотел уходить сам и не хотел, чтобы уезжал он.

– А можно задать еще один вопрос?

– Давай, только быстро.

– Когда вы читали… хм… – Я запнулся, поскольку произносить слово «проповедь» почему-то казалось мне опасным. – Когда вы выступали в церкви, то сказали, что у молнии пятьдесят тысяч градусов. Это правда?

Его лицо оживилось, как бывало всякий раз, когда речь заходила об электричестве. Его коньке, как сказала бы Клэр. И навязчивой идее, по мнению папы.

– Чистая правда! Если не считать землетрясения и цунами, удар молнии является, наверное, самой мощной силой в природе. Мощнее торнадо и намного мощнее ураганов. Ты когда-нибудь видел, как молния бьет в землю?

Я покачал головой:

– Только в небе.

– Это красиво. Красиво и страшно. – Он взглянул на небо, будто хотел увидеть молнию, но оно в тот день было синим – лишь похожие на комья ваты маленькие редкие облачка медленно плыли на юго-запад. – Если когда-нибудь тебе захочется увидеть молнию вблизи… Ты знаешь, где находится Лонгмидоу?

Конечно, я знал. На полпути вверх по дороге, ведущей к курорту «Козья гора», располагался общественный парк. Это и был Лонгмидоу. Оттуда открывался вид на восток. В особенно ясный день можно было разглядеть пустыню штата Мэн неподалеку от Фрипорта. А иногда даже Атлантический океан за ней. Наша группа БММ каждый август отправлялась в Лонгмидоу и устраивала там пикник.

Он продолжил:

– Если направиться вверх по дороге в Лонгмидоу, то там будет сторожка у ворот курорта «Козья гора»…