Вход/Регистрация
Ася находит семью
вернуться

Лойко Наталия Всеволодовна

Шрифт:

Воспитательницы, конечно, пугались косы, потому что она — острый предмет. Ксении и Татьяны Филипповны еще не было в детском доме, и Нистратов сказал: «Я обучу детей!» — и старался изо всех сил. Правда, когда он брался за косу, при каждом взмахе его почему-то непременно заносило назад, поворачивало кругом направо. А пенсне так и прыгало на черном шнурочке, будто посмеиваясь.

Прошлым летом детдомовцы были совсем дикарями и приохотить их к делу было почти невозможно. Не то что теперь…

Каравашкин рад приходу Нистратова. Он уважает его за ученость, за то, что с ним можно потолковать о тайнах природы, о том, что было многие тысячи лет назад и будет через миллион лет. Каравашкину лестно, что такой образованный человек хочет подучиться столярному делу, лестно, что он тоже считает столяров артистами и художниками и просит порассказать о мебельной фабрике.

— Помню такой замечательный случай… — начал Каравашкин.

Однако случай остался никому не известным. Скрипнула дверь мастерской, и четверо ребятишек кинулись к Каравашкину.

Младший закричал:

— Папка!

Может быть, Каравашкину следовало смутиться, подать Зине знак, чтобы увела всю мелюзгу, но он подхватил своего Ленечку, дал ему целую охапку стружек, таких же белых, кудрявых, как Ленечкины волосы, и сказал остальной своей команде:

— Идите-ка, поинтересуйтесь… — Нистратову он пояснил с полным спокойствием: — Сегодня ведь праздничное занятие, внеочередное.

Затем Каравашкин достал из кармана платок, чтобы вытереть Ленечке нос, а заодно и обоим близнецам. Этот человек не боялся насмешек, он поступал так, как считал нужным. Старшей дочери он подал буравчик:

— Ну-ка, курносая, поучи молодых людей.

«Ага, Зинка обучена. — Федя окончательно потерял равновесие. — Подумаешь тоже — курносая. А если другие совсем не курносые, а, не в пример ей, глазастые, значит, не подпускай к инструменту? Когда я в День Великой Порки уступил Асе свой ножичек, она не хуже, чем Зинка сейчас, раскраснелась и высунула язык. Не дразнилась, а от старательности. Это неправда, что Ася трудновоспитуемая. Неправда, что все девчонки безнадежно отсталые. Им только не надо слоняться без дела. И отталкивать их не надо…»

— Вот что, ребята, — громко произносит Федя, — вы как хотите, а я пойду позову.

Он мог бы просто скользнуть за дверь, вызвать из дортуара Катю Аристову и договориться с ней, чтобы девочки прибежали в мастерскую как бы невзначай, сами по себе. Мог бы! На то и обманный день… Но Федя решил поступить так, как считает нужным.

Единственно, в чем он позволил себе быть неточным (все-таки первый апрель!), это когда, возвратись вместе с девочками, приглашая их войти, твердо провозгласил:

— Вас тут давно ожидают!

19. Асе не спится

В комнате темно. Издалека доносится песня про мир безбрежный, который залит слезами. Это поют в зале. Там первомайский вечер, там все детдомовцы, нет только Аси и Кати. Разве не обидно? Руководитель хора, вторая скрипка Большого театра — вот кого раздобыла Татьяна Филипповна! — сам проверял их голоса. Ася — попрано, Катя альт. Разве они не разучивали песни вместе со всеми? Разве не приводили в порядок зал, не обтирали колонны, стараясь дотянуться повыше? И что же? В самый разгар веселья приходится лежать вдвоем на узенькой койке в комнате дежурного персонала. Сюда в дежурку их втолкнула рассвирепевшая Ксения, как только последний из иностранных делегатов скрылся за поворотом коридора: «Осрамили наш дом перед всем Третьим Интернационалом!»

Катя хотя и обиделась, но уснула. Ася же никак не успокоится, перебирает события дня.

Праздник начался с завтрака, даже раньше — уже когда бежали в столовую. Все были в новых нарядах: мальчики в голубых полосатых рубашках, девочки в платьях из такого же ситца. У каждого празднично белел воротничок или торчал из кармашка платочек — все подарки Вариной фабрики. У Аси в волосах трепыхался белый шелковый бант.

В столовой протерты окна, вымыт пол. По тарелкам разложены манные котлеты, в кружках дымится какао (на молоке!). Поднос полон куличиков. Куличики один к одному, но все же их стали делить, как делят хлеб. Дежурный по столу отвернулся, а Вава Поплавская ровным голосом — обязательно ровным, не то подумают, что она подает дежурному знак, — спрашивала:

— Этот кому?

Разобрали куличики, и стало так тихо, что Ксении смогла обратиться, с приветствием сразу ко всем столам. Сейчас, вечером, Ася, конечно, ненавидит эту Ксению Петровну, которая наказывает, не разобравшись, но утром та ей очень понравилась. Она впервые была без куртки, в светлом платье, с красным революционным бантом на груди. Подумать только, Асе она показалась такой славной, такой хорошей!

Ксения сказала, что Первое мая девятнадцатого года особенное — тридцатая годовщина! Тридцать лет назад Международный Парижский Конгресс установил этот великий пролетарский праздник. Свою речь Ксения закончила, как и полагается в такой день:

  • Читать дальше
  • 1
  • ...
  • 39
  • 40
  • 41
  • 42
  • 43
  • 44
  • 45
  • 46
  • 47
  • 48
  • 49
  • ...

Ебукер (ebooker) – онлайн-библиотека на русском языке. Книги доступны онлайн, без утомительной регистрации. Огромный выбор и удобный дизайн, позволяющий читать без проблем. Добавляйте сайт в закладки! Все произведения загружаются пользователями: если считаете, что ваши авторские права нарушены – используйте форму обратной связи.

Полезные ссылки

  • Моя полка

Контакты

  • chitat.ebooker@gmail.com

Подпишитесь на рассылку: