– Надо идти, – сказал я. – По крайней мере дойдем до центра. Может, там и трамвай попадется.

– Кончай дурачиться. – Ким был расстроен и подавлен. Мне было куда легче, чем ему. Я ведь не верил в этот город с того момента, как мы вошли в его тупую тишину.

– Ты все еще помнишь, куда нам идти? – спросил я.

– Пойдем покажу, – упрямо произнес он.

Как только мы вышли на небольшую площадь, мы сразу увидели небоскребы – самый центр нашей столицы.

Небоскребы поднимались в самое небо, и казалось, что они слегка загибаются, нависая над нашими головами.

Между ними виднелись дома пониже, но основательные, солидные, видно, построенные в начале века под гостиницы и банки.

Но даже за несколько десятков метров было совершенно очевидно, что небоскребы, банки и отели нарисованы на заднике декорации под названием «Наша славная столица». Нам с Кимом больше было некуда идти.

Ему было труднее пережить этот обман.

Он пошел к стене центрального из трех небоскребов, и с каждым шагом он продвигался все медленнее. В результате я, шагая неспешно, обогнал Кима и первым дошел до стены.

Небоскребы были написаны на ней грубо, однако все двери, окна и этажи были размечены точно, так что уже за сотню метров, особенно в сером сумеречном освещении этого дня, декорации казались настоящими домами.

Я ударил кулаком по стене. Стена спружинила.

Я попытался поцарапать ее – материал был упругим, непроницаемым, хотя краска поддавалась нажиму и клочок белой штукатурки я отколупнул.

Ким подошел и тоже ударил кулаком по стене. Будто подражал мне.

Я попытался процарапать в краске отверстие, как в замерзшем ледяными снежными узорами окне автобуса, чтобы заглянуть за край Земли. Я вспомнил картинку из учебника астрономии – «Средневековое представление об устройстве Вселенной». Там монах просунул голову сквозь небо на краю Земли и любуется звездами, кометами и прочими чудесами мироздания.

– Что же получается? – спросил Ким.

– Ничего. Нас обманули, – сказал я. – Нам повесили лапшу на уши.

– Я же здесь жил!

– Тебе внушили, что ты здесь жил.

– Зачем?

– А вот это нам с тобой предстоит выяснить. И только поняв, после этого мы с тобой сможем вернуться домой.

– В какой дом?

– В тот самый, который ты оставил в Меховске.

– В Меховске?

Блокада в его памяти существовала. Но на пути к ее разрушению был сделан первый шаг.

Я посмотрел по сторонам. Стену, которая чуть закруглялась в обе стороны, отделяла от домов-игрушек широкая полоса ничейной земли, как бывало на хорошо оборудованной советской границе. Я поглядел себе под ноги. Здесь, где никогда не идут дожди, следы сохраняются надолго. И наши следы были видны. Значит, рано или поздно велосипедисты появятся вновь.

Тем более что я увидел множество тонких рубчатых линий, тянущихся вдоль стены, – следы велосипедов, которые время от времени проезжают по границе Вселенной.

– Ким, – сказал я. – Давай отложим поиски твоего родного очага на следующий раз. Не стоит нам встречаться с велосипедистами.

– Но мы же не дезертиры!

– Мы подозреваемся в дезертирстве. Но теперь я убежден, что наше преступление куда серьезней. И одной виселицей не отделаться.

– Седой, кончай шутить!

– Я не шучу. Нигде не любят тех мальчиков, которые подглядывают в спальню родителей и могут догадаться, как делают детей. Мы же с тобой дошли до конца этого мира и можем догадаться, если захотим, что его не существует.

Ким думал недолго. К счастью, недолго, иначе мне пришлось бы уйти отсюда одному – я не хотел оказаться в руках правоохранительных органов. Полковник дядя Миша мне бы этого не простил.

– Хорошо, – сказал Ким. – Пошли обратно. Мне тоже подумать не мешает.

Обратный путь мы провели в молчании – каждому было о чем подумать. Когда мы вернулись в расположение нашей роты, нас ждал еще один неприятный сюрприз.

Комроты Коршун со своим верным Мордвином сидели на моей койке и ждали нас.

– Вернулись, – вздохнул Коршун с заметным облегчением.

– А ты чего боялся? – спросил Ким. Он был мрачен, агрессивен и напуган.

– Я боялся, что попадетесь, – сказал Коршун. – А скоро боевое время начинается. У меня больше командиров во взводах нет. А вы, хоть и молокососы, все же с опытом.

– Мы недалеко ходили, – сказал Ким. – Мы в город ходили.

– Зачем? – спросил Коршун.

Мне показалось, что за час, пока я его не видел, он еще более осунулся, смуглая кожа еще туже обтягивала скулы.