– Мы собрали вас вместе, – наконец заговорил майор, – потому что вы все больны. Болезнь ваша именуется амнезией, или потерей памяти. И это произошло в тот момент, когда наши враги, паршивые и жестокие ублюдки, захватив вас в плен, пытали вас и мучили. В таких случаях организм человека, защищаясь, выключает память. Я понимаю... – Он оглядел нас медленным взглядом ящеричного индюка, как бы проверяя, нет ли в ком излишнего понимания. Убедился в том, что мы ничего не поняли, и это его порадовало. – Я понимаю, что до вас мои слова не доходят. Но это первое наше занятие. Моя цель – вернуть вас к сознательной жизни, сделать из вас преданных и активных членов нашего общества. Так как идет война, времени у нас мало. Вам придется все запоминать с первого раза. Те же, кто не сможет учиться, будут наказаны.

Этот монолог удовлетворил идеолога, и он еще некоторое время чесал себе грудь.

По какой-то причине, понял я, просто так выдать нам оружие и отправить в бой они не могут. Нас надо обрабатывать.

А кто же такой Яков Савельевич? Это наш доктор! Это наш институтский доктор... Я готов был поднять занавес над своей проклятой памятью, но тут майор заговорил вновь и все испортил.

– Все мы – граждане миролюбивого государства, страны, которую принято называть утопией. Но для нас это просто страна, это наш дом, это наша колыбель.

Майор поднялся и сделал шаг в сторону. Я заметил, что справа от его стула стоит ящик. Он нажал на одну из кнопок сверху ящика, на его передней панели загорелась красная лампочка. Майор нажал на другую кнопку, и тихая, ласковая, чем-то знакомая мелодия, схожая с колыбельной, зазвучала в нашем учебном зале.

– Под эту музыку... – продолжал майор, гипнотизируя нас – вот это я уже почувствовал, этому я знал смысл и цену и этому я мог противостоять. – Под эту музыку наши матери качали нас в колыбельках. Но где наши колыбельки? Где наши матери? Они убиты, изнасилованы, замучены врагами!

И хоть я понимал, что идет сеанс гипноза, и сам мог кого угодно загипнотизировать, во мне поднималась слепая и тяжелая ненависть к недругам, темным, безликим и страшным, которые пришли сюда и измывались над самым дорогим, что есть в моем сердце.

Майор шевелил тонкими губами из-под клюва, он шептал что-то – он продолжал трудиться так упорно, что его лоб заблестел от пота.

«Расскажи, – мысленно просил я его, – что же здесь происходит?»

– Однажды на рассвете, – сказал майор, как бы отвечая на мой немой вопрос, – без объявления войны орды ублюдков, тяжеловооруженных, оголтелых, стремящихся к грабежу и убийствам, живших раньше на склонах гор и смущавших набегами наши равнинные селения, перешли границу и вторглись на наши плодородные поля.

Майор тяжело вздохнул.

– Нападение было неожиданным, и в первых невыгодных для нас боях погибли лучшие воины. Однако нам удалось собрать все силы и остановить врага. Вот уже второй год мы удерживаем врага на подступах к нашей столице. Но это дается за счет громадных жертв. Враги смогли охватить и отрезать нашу Южную армию. Третий месяц она сражается в окружении, не получая помощи. Там наблюдаются случаи смерти от голода.

Майор шмыгнул носом, возможно, всхлипнул. Было не холодно, но нельзя сказать, что мы находились где-то на юге, – замерзнуть не замерзнешь, но и загорать не ляжешь. И купаться не тянет.

– Пока что мы концентрируем силы, чтобы прийти на помощь Южной армии. Для этого мы должны отразить основное наступление ублюдков – на столицу. Для этого мы оттесняем их к озеру Глубокое. Среди вас есть кто-нибудь, кто раньше жил на берегах этого озера?

Никто не откликнулся. Я даже оглянулся, надеясь, что поднимется рука. Мне самому стало интересно, где расположено это озеро.

– Головой не вертеть! – прикрикнул на меня майор. – Глядеть мне в глаза и внимать!

– Слушаюсь, – ответил я.

– Когда подойдет время, я все тебе сам объясню, курсант, – сказал он, обращаясь прямо ко мне. – А сейчас – слушай.

– Слушаю.

– Вчера, как раз перед вашим приездом, – сообщил майор, – произошло отчаянное, я не побоюсь этого слова, отчаянное сражение между нашими доблестными войсками и ордами ублюдков. Мы вынуждены были уступить первую линию обороны и отойти на более выгодные позиции. Должен вам сказать, что оголтелым ублюдкам удалось ворваться в наш лазарет, где лежали страдальцы – отважные наши бойцы. Все они были зверски замучены. Но еще худшая судьба ожидала врачей и санитарок в лазарете. Вы можете догадаться, что они были изнасилованы и буквально растерзаны... и это ваши сестры и невесты!

Последние слова он выкрикнул, и по толпе курсантов прошла волна гнева. Я ощутил ее и был ею захвачен. Я еще не знал, кто такие ублюдки, мне еще не рассказали, чем же они отличаются от нас, хороших, благородных людей, но я знал, кого мне надо уничтожить для того, чтобы наступил мир на земле и чтобы вновь расцвели наши нивы и сады.

– Так как вы, мои друзья, – продолжал майор-идеолог, – попали под действие отравляющего газа, который враги распыляли с воздушных шаров, то сейчас мы перейдем к следующему уроку в курсе восстановления памяти. Мы будем смотреть фильм о нашем городе, о нашей довоенной жизни. Это делается с одной целью – помочь вам восстановить память и вернуть в ваши души то теплое, живое, родное, что не умерло и не могло умереть после диверсии ублюдков.