Барятинский вспылил.

— Почему вы называете его хамом, — обратился он к Новикову, — разве он не такой же человек, как вы?

Слово за слово, разгорелся спор, дело запахло дуэлью. И тут Барятинский обронил слова, хорошо запомнившиеся Шервуду:

— Погодите, недолго вам тешиться над равными себе!

«Тут что-то неспроста, — подумал Шервуд. — Это не следует упускать».

Когда спустя некоторое время Шервуду пришлось быть в Одессе, в доме таможенного начальника Плахова, где на вечере присутствовало несколько офицеров 2-й армии, он обратил внимание на то, что все офицеры очень свободно рассуждают о царе и о переменах, которые ожидают Россию. У Шервуда, сопоставившего все это со словами Барятинского, окрепло подозрение, что за этим что-то кроется, и он всерьез решил разобраться, в чем тут дело.

Шервуд был желанным гостем в Каменке Давыдовых. К нему особенно благоволил брат Василия Давыдова — Александр Львович, большой гурман, который употреблял Шервуда как посыльного для привоза из Крыма устриц. Хитрый англичанин охотно исполнял поручения добродушного барина, хорошо зарабатывая на таких комиссиях.

Острый нюх добровольного сыщика почуял неладное в том, что частые гости Давыдовых — Лихарев, Поджио и другие — имели обыкновение после обеда запираться с Василием Давыдовым в его кабинете и сидеть там по нескольку часов. Но все попытки разузнать, что они там делают, были тщетны. И вдруг неожиданная удача открыла ему гораздо больше, чем он ожидал.

Однажды Шервуд приехал в город Ахтырку с поручением к графу Якову Булгари.

Рано утром он явился на квартиру Булгари. Небольшая квартира состояла из двух комнат — первая, темная, заваленная разными вещами, служила чем-то вроде прихожей, вторая была спальней хозяина. Шервуда встретил слуга и сказал, что ему придется обождать, так как граф еще спит. Шервуд уселся в первой комнате, закурил трубку и попросил слугу приготовить ему кофе. Тот вышел.

Дверь во вторую комнату была приоткрыта, и Шервуд мог разглядеть кровать и спящего на ней человека, лицо которого было закрыто одеялом. Шервуд подумал, что это Булгари, но когда человек проснулся, сдернул с лица одеяло, англичанин увидел незнакомое лицо.

— А ты, граф, спишь? — спросил незнакомец.

— Да нет, все думаю о вчерашнем разговоре, — послышался голос Булгари с другого конца комнаты. — Что ж, по-твоему, было бы самое лучшее для России?

— Самое лучшее, конечно, конституция! — уверенно заявил незнакомец.

Булгари расхохотался:

— Конституция для медведей!..

Незнакомец перебил его:

— Нет, позволь, граф, конституция, применимая к нашим потребностям и обычаям.

Но Булгари не унимался.

— Хотел бы я знать конституцию для русского народа! — и снова расхохотался.

— Конечно, не французская конституция, принятая Людовиком Шестнадцатым, — сказал незнакомец. — Я много об этом думал и могу сказать, какая конституция была бы хороша.

Незнакомец начал подробно излагать свою конституцию, и, прислушиваясь к его словам, Шервуд подумал, что изложить конституцию экспромтом невозможно, она должна быть написана. Булгари слушал внимательно и вдруг воскликнул:

— Да ты с ума сошел, ты, верно, забыл, как у нас династия велика! Hу, куда их девать?

Глаза незнакомца заблестели, он сел на кровати, засучил рукава и сказал:

— Как куда девать? Перерезать!

— Ну, вот ты уже и заврался, — ответил Булгари, — ты забыл, что их за границей много. Ну, да полно об этом, это все вздор, давай о чем-нибудь другом поговорим.

— А я говорю не вздор! — настойчиво произнес незнакомец. — А как тебе нравятся сочинения Биньона?

— А! Который писал о конгрессах? — спросил Булгари. — Да, там много правды, но французы всегда много…

Тут вошел слуга со стаканом кофе. Услышав скрип отворяемой двери, Булгари умолк. Шервуд взял кофе, раскурил погасшую трубку и тихо попросил слугу.

— Скажи, что я приехал.

Тот доложил.

— Шервуд, иди сюда, — послышался голос графа.

— Дайте стакан кофе допить, — ответил Шервуд.

Булгари и его гость стали одеваться. Когда Шервуд вошел во вторую комнату, граф обратился к незнакомцу и сказал:

— Рекомендую тебе, это господин Шервуд. А это господин Вадковский, — представил он незнакомца.

Завязался разговор. Узнав, что Шервуд служит в военных поселениях, Вадковский стал расспрашивать о них. Англичанин, зная теперь, с кем имеет дело, ругал военные поселения, стараясь угодить собеседнику.

В разговоре между прочим Булгари упомянул о больших связях, которые имеет Шервуд в поселениях. Вадковского это заинтересовало. Когда Шервуд вышел из комнаты, он заметил Булгари:

— Шервуд мне нравится, должно быть умный человек.

Булгари помолчал, потом задумчиво ответил:

— Да, весьма умный, но опасного ума; есть минуты, когда я его боюсь.

Вскоре Булгари уехал. Член тайного общества и шпион остались один на один.

Вадковский казался взволнованным, но молчал, видимо не решаясь начать разговор, потом, наконец, произнес: