— Допустим, но о чем мне спрашивать?

— Спроси, какого пола был человек, назвавшийся Ильязом.

В ответ — молчание.

— Гунарстранна, — терпеливо проговорил Фрёлик, — прошу, побыстрее.

— Фрёлик, согласен, в твоих словах есть здравый смысл — насчет пола. Как ты додумался?

— Так, сложил два и два. Кстати, помогло то, что ты сообщил мне о смерти Балло. Я ведь немногого прошу, верно? Позвони в банк и попроси описать личность, которая назвалась именем Ильяз.

Гунарстранна задумался.

— Так и быть, позвоню — ради тебя, — согласился он наконец. — Вопрос в другом: что ты дашь мне взамен?

— Улику.

— Какую улику?

— Улику, которая отведет все подозрения от Нарвесена. И тогда никто уже не будет беспокоиться из-за разбитой двери на веранду.

— Говори, какая у тебя улика?

— Волос, — сказал Франк Фрёлик.

Жара окутала его, едва он сошел с трапа самолета. Полицейского, встретившего его в зале прилета, звали Мануил Комнин.

— В честь императора, [10] — смущенно улыбнувшись, пояснил он.

Невысокий полицейский в мятом сером костюме и белой футболке, с заметной щелью между передними зубами стоял рядом с очередью пассажиров, проходящих таможенный контроль. В руках он держал белую картонку. Фрёлик заметил, что его фамилию Комнин записал неправильно: «ФЁРЛИК».

Пожав коллеге руку, он сразу признался, что понятия не имеет, о каком императоре идет речь.

— Вот и хорошо, — с улыбкой ответил Мануил. — Теперь всякий раз, как услышишь имя Мануил, будешь думать: какой такой император?

Фрёлику он понравился с первой же секунды. Они вышли из зала прилета и направились к машине. Колесики чемодана Фрёлика дребезжали по гудрону. Мануил подошел к криво припаркованной «тойота-королле» и открыл багажник. Фрёлик положил туда чемодан и сказал, что такая же машина у него дома.

— Ну, почти такая же — «авенсис».

Они еще немного постояли у машины. Какой-то самолет с ревом разгонялся на взлетной полосе. Мануил закурил и стал ждать, пока наступит тишина. Самолет оторвался от земли и взлетел, похожий на голодную акулу, которая всплывает на поверхность воды.

Мануил сказал, что первого декабря Мерете Саннмо арендовала машину в фирме «Хертц».

— «Тойоту», — добавил он, захлопывая багажник. — По крайней мере, в машинах она разбирается.

Оба понимающе улыбнулись.

Фрёлик посмотрел на север. Какой-то самолет садился. Вдали, в синей дымке, он различил еще один снижающийся самолет.

— Она поехала на север и оставила машину в отделении в Патрах, — продолжал Мануил.

— Другую машину не взяла?

— Нет.

— А потом просто исчезла?

Мануил кивнул.

— В отеле она не зарегистрировалась.

— А как же та, другая?

Мануил снова ухмыльнулся и глубоко вздохнул:

— А другая появилась.

— Где?

— На пароме. Купила билет в Бари.

— В Бари? Но ведь Бари в Италии.

Мануил помахал ключами от машины:

— Машина тебя еще интересует?

Фрёлик кивнул и взял ключи.

— Не волнуйся, — сказал он. — Я знаю, куда ехать.

Золотисто-белый полумесяц пляжа обнимал зеленовато-голубую бухту. На берег накатывали тяжелые, ленивые волны одна за другой. Они с шелестом бежали по песку и устремлялись обратно, исчезая в набегавших волнах. Присмотревшись, Фрёлик уловил в движении волн четкий ритм. Шелест, грохот прибоя… Одно и то же повторялось снова и снова. Любуясь представлением, Фрёлик подумал: наверное, если стоять здесь долго, в конце концов поверишь в то, что это никогда не кончится.

Никто не отваживался заходить в воду. Отдыхающие загорали прямо на песке или на лежаках. Некоторые сидели и смотрели по сторонам, не снимая солнечных очков, или втирали крем для загара в плечи и руки. Толстяки в шортах и козырьках от солнца трусили по кромке воды, там, где песок слежался и был влажным и прохладным. Фрёлик увидел женщину в голубом просторном платье без рукавов, которая брела не спеша. Платье хлопало на ветру. Волосы ее были плотно подхвачены лентой того же небесно-голубого цвета. Он подумал, что никогда не говорил, как ей идет голубое.

Он стоял неподвижно и ждал, когда она заметит его. Он обрадовался, когда она, наконец увидев его, не остановилась и не споткнулась, а продолжала двигаться так же неспешно. Вода омывала ей ступни и лодыжки. В полутора метрах от него она остановилась. Они посмотрели друг другу в глаза.

— Вообще-то я собиралась искупаться, — сказала она, бросив на него холодный, оценивающий взгляд. — Хочешь со мной?

Фрёлик покачал головой.

— Вот, привез тебе кое-что. — Он протянул ей сложенный листок бумаги — предсмертное письмо Рейдун Вестли.