…О тех самых, которых я уже называл в сюжете «Медовый месяц Вячеслава Старшинова» в книге «Время нашей молодости», о родителях и сестрах его прекрасной жены Раи – Раисы Ивановны. Только не получится «отдельной строкой». По долгу памяти, по велению сердца и совести я хочу особо рассказать о них, – милых, добрых, незабываемых и незаменимых: об Иване Яковлевиче и Аграфене Васильевне, их дочерях Люсе – Людмиле Ивановне и Тане…

Обо всем, что хранит память и сердце, рассказать невозможно. Их квартира в Нагатино, на улице Судостроительной, стала для нас в 60-80-е годы ушедшего в историю XX века «родным домом», а они сами навсегда остались в нашей памяти среди самых безупречных и близких людей, отличавшихся душевной красотой, нежностью и щедростью, простотой и непосредственностью. Мы бесконечно благодарны судьбе, подарившей нам встречи с ними… Расскажу о двух-трех самых памятных сюжетах из многолетней летописи наших отношений.

…7 августа 1971 года. Суббота. Это день моего 44-летия. Дата не круглая, не юбилейная. Но все равно о ней нельзя умолчать в кругу близких, прекрасных людей. И не отметить…

Спасаясь от зловредной амброзии, я уже много дней в Москве. Вдвоем с 14-летним сыном Колей, перешедшим в седьмой класс, – не только с моей кровинкой, но и безупречным другом. Живем у Трифоновых. Здесь атмосфера домашняя, самая непринужденная…

В дни футбольных матчей «Спартака» (и основного состава, и дублеров) мы с Колей – на стадионах Москвы или в Тарасовке – главной обители самой народной команды.

В том памятном 1971 году, как раз на день моего рождения, выпал финал Кубка СССР по футболу: «Спартак» (Москва) – СКА (Ростов-на-Дону). Накануне посоветовались со Старшиновыми и Трифоновыми и решили: после праздничного обеда по случаю моего дня рождения, над которым усердно хлопотала неутомимая Аграфена Васильевна, едем в Лужники. Нина тоже приурочила свой приезд в Москву к этому дню. Поезд приходил в Москву рано утром. И чтобы ее встретить, я выехал первой электричкой метро. Но все равно опоздал. Нашел Нину на платформе, к которой прибыл ее поезд: так условились по телефону. Увидел ее издали и ускорил шаг. Подошел ближе и… ахнул: «на ней лица нет». Уставшая, измученная, почерневшая; по щекам катятся слезы.

– Беда у меня, – тяжело вздохнув, тихо проговорила Нина. – И разрыдалась…

– Что случилось? – с тревогой спросил я, подумав о самом страшном – о смерти кого-то из её близких…

Но услышал в ответ: «Меня обокрали». И от сердца сразу отлегло. А Нина еще сильнее заплакала…

– Подумаешь, обокрали. Я, увидев тебя, подумал, что случилось непоправимое горе… Подумаешь, обокрали. Зачем же так изводить себя?..

Нина продолжала навзрыд плакать, не имея сил остановиться:

– Всю дорогу проплакала. Не могла успокоиться… Две ночи не спала. Ведь я осталась в одном халате…

– Ну и что? Эта беда легко поправимая. Главное – жива-здорова. Поедем сейчас на ярмарку в Лужники и все купим: одежду, обувь, чемодан. Успокойся. А чтобы «излить беду» и «облегчить душу», расскажи, что и как случилось…

– Поезд уходил из Краснодара в час ночи. Меня провожал Юра Пеницын (это мой товарищ по работе в университете, верный, надежный, отзывчивый). Он занес в вагон чемодан и поставил на мое место, пожелал счастливого пути и поспешил к выходу, забыв отдать мне билет. Я тут же спохватилась и бросилась к открытому окну: «Юра! Юра!» Но его нигде не было видно. Исчез в темноте. В вагоне тоже света не было. Темень – глаза выколи…

Поезд тронулся. Я обернулась к своему месту – чемодана нет. Бегом к проводнице. Она мгновенно нажала «стоп-кран». Вызвала милицию. Но тут же предупредила: «Вам придется сойти с поезда. Без билета не повезу. Не имею права…» Я пыталась объяснить ей, что билет остался у провожатого. Но она и слушать не хотела: «Выходите». Помог работник милиции. Он безуспешно пытался найти чемодан в поезде. Составил протокол допроса и сказал: «Будем искать». Попросил проводницу отвезти меня в Москву. Та согласилась. Вот так я и приехала…

В чемодане у меня были все мои вещи: одежда, обувь – летняя и осенняя. А я осталась в том, что на мне: в халате и в комнатных тапочках. У меня же месячная практика со студентами в Ленинграде. В чем же я поеду? – сокрушалась Нина, продолжая плакать. Слезы градом катились по её щекам…

– А деньги? – как можно спокойнее спросил я.

– Деньги были у меня в руках. Деньги целы.

– Тогда вообще незачем горевать. Плюнь на все. Возьми себя в руки. Успокойся. Люди подумают, что я виноват в твоих слезах, чем-то тебя обидел. В Ленинград с тобой не поеду. Останусь с Колей в Москве. Значит, расходы будут меньше. А сейчас едем в Лужники. Там на ярмарке купим все необходимое: от нижнего белья до плаща. И обувь тоже…

Долго уговаривать Нину не пришлось. Она согласилась со мной. Да другого решения и не было. Я только попросил ее: «Надо позвонить по автомату Трифоновым и Коле. Они ждут нас к завтраку».

А Нина опять заговорила о своей беде:

– Я ведь взяла с собой и бутылку армянского коньяка, и закуску… – помидоры и прочее. Все осталось в чемодане… – И снова расплакалась.

– Да успокойся же. Сколько можно? Побереги сердце, умоляю тебя.

И она притихла, взяла себя в руки.

…Полчаса спустя мы уже были с Ниной в Лужниках. Оттуда я позвонил Трифоновым, в нескольких словах рассказал о случившемся и попросил не ждать нас к завтраку.