И, углубляясь в дебри девственного леса авиационной теории, Жуковский остро ощущал ту потребность, которую испытывала в ней практика, — ведь за недостаточность теоретических знаний люди расплачивались жизнью. Да, здесь, в авиации, сейчас его место.

Мы уже упоминали о том, что Жуковский решил обобщить в теоретическом курсе «Воздухоплавание» то, что рассказывал своим ученикам. Сейчас нам хочется подчеркнуть другое — работа над этим курсом совпала с подготовкой в Петербурге Всероссийского праздника воздухоплавания, первого Дня авиации в России.

Праздник проходил в Петербурге. Жуковский жил в Москве. Но с каким напряженным вниманием следит профессор за этим смотром сил русских летчиков! Из строк газетных отчетов, с фотографий перед ним предстает аэродром, толпы зрителей, домики-ангары, в которых разместились летательные аппараты.

Рассыпаясь в воздухе, ракета возвещает о начале празднества. Поднимаются змеевые поезда, унося офицеров-наблюдателей. А затем, когда стихает ветер, из ангаров выкатывают самолеты, похожие на стрекоз. Потрескивая моторами, «стрекозы» взмывают вверх. Сколько мужества надо иметь, чтобы летать на этих малоустойчивых аппаратах!

Все выше и выше взбирается аэроплан поручика Руднева. Еле заметной черточкой рисуется он на фоне облаков. Черточка медленно уходит в сторону от ' аэродрома, и спустя несколько минут жители Петербурга любуются кругом, который аккуратно описывает Руднев над куполом Исаакиевского собора — одного из самых высоких зданий Петербурга. Высок Исаакий, но насколько выше летит Руднев! Множество глаз вглядывалось в его аэроплан. Фотографический снимок этого полета обошел страницы большинства газет и журналов.

А вот другой маршрут. Рассекая воздух, держит курс на Кронштадт летчик Пиотровский. Лейтенант Пиотровский летит на сухопутной машине, а внизу волнуется море. Радостно встречают героя-летчика русские моряки. Пытливые и любознательные, они просят его рассказать о достижениях авиации. Импровизированная лекция происходит рядом с машиной.

Карандаш Жуковского подчеркивает цифры. На авиационном празднике установлены новые русские рекорды. Рекорд продолжительности полета — 2 часа 24 минуты 36 секунд, высоты — 1 260 метров, скорости — 96 километров в час, грузоподъемности — 210 килограммов. Забавные цифры. Для нас они микроскопически малы. Для Николая Егоровича и его современников огромны.

В лице Жуковского летчики нашли преданнейшего друга. Он не упускает ни малейшей возможности оказать им моральную поддержку. Так, в июне 1910 года, на Общем собрании Московского общества воздухоплавания Николай Егорович торжественно вручает серебряный кубок Сергею Уточкину, присужденный ему «за отличный спуск в неудачный для авиатора день 9 мая на месте народного гулянья в Пресне, среди толпы гуляющих».

Спустя несколько месяцев, подводя итоги событий минувшего года, Николай Егорович произносит в научно-техническом комитете общества речь «О воздушных путешествиях прошлого лета». И снова летчики — герои этой речи. В ней нашлось место всем: и Луи Блерио, который отважно пересек Ла-Манш, и Шавезу, перелетевшему над заснеженными вершинами Альп, и подвигам своих, русских.

— В первую очередь, — говорил Жуковский, — надо назвать смелую попытку лейтенанта Пиотровского. Он перелетел в Кронштадт с ограниченным запасом бензина. Вторым путешествием был полет поручика Руднева из Гатчины в Петербург.

Недавно в Москве было совершено небольшое путешествие авиатором Ефимовым, который, поднявшись на аэроплане в сумерки, заблудился в воздухе, но благополучно опустился в деревне Черемушки, близ Москвы. На следующий день он совершил обратный перелет с поразительной скоростью: четырнадцать километров в восемь минут [22] .

Можно было бы привести еще много других фактов, свидетельствующих, что 1910 год был триумфальным для авиаторов-практиков. Следующий шаг сделали теоретики — 12 апреля 1911 года в Петербурге торжественно открылся I русский воздухоплавательный съезд.

Интересы съезда полностью захватили Жуковского. К этому обязывало и положение: шестьсот делегатов единодушно избрали Николая Егоровича своим председателем.

Работы оказалось много. Разбившись на пять секций, участники съезда заслушали и обсудили ряд серьезных докладов. Отбрасывая пеленки, уверенно становилась на ноги русская авиация. Достаточно перечислить темы докладов, поставленных на одной лишь секции, секции летательных аппаратов и аэродинамических вопросов, чтобы убедиться в той глубине и целеустремленности, с какими решали русские ученые насущные для авиационной техники проблемы.

В своем сообщении «К теории поддерживающих планов» С. А. Чаплыгин проанализировал общность и различие полета в природе и полета с механическим двигателем. Об опытах над теоретическими формами крыльев доложил съезду Жуковский, той же проблеме были посвящены доклады и некоторых других исследователей.

Оживленными были прения и в других секциях. Там обсуждались вопросы, связанные с развитием двигателей, изучением атмосферы, использованием в авиации достижений фотографии, кино, радиосвязи. Острая дискуссия развернулась по вопросу организации Всероссийского воздухоплавательного союза.