– Что за нах?!
– с громким криком и фырканьем он подскочил с дивана. Видимо, это резкое движение причинило ему боль, ибо он со стоном схватился за голову.

– Доброе утро, Слава, - я даже вежливо поздоровался с ним, - как самочувствие?

На вид мужчине было около сорока лет. Выглядел он жалко. Упитанная фигура, помятое лицо, сальные волосы. Он поднял на меня глаза, испещренные красными прожилками.

– Что все это значит?

Как-то быстро он протрезвел. Но нам это на руку.

– Говорю, самочувствие как твое? Голова не болит?
– стал объяснять ему, как ребенку.

– Даже, если и болит, вам-то какое дело?
– зло ответил он, обводя взглядом присутствующих. Остановился глазами на Седом, - слышь, Седой, это что, шутка такая? Что происходит?

Тот ему не ответил и молча вышел из комнаты. Тогда мужчина переключил свое внимание на меня.

– Что вам от меня нужно?

Я посмотрел на него пристально, отмечая, что в его глазах просыпается страх.

– Информация. Которую ты мне можешь дать.

– Какую, Франц?
– спросил мужчина, сев на диване и потирая виски.

– Я смотрю, ты знаешь, кто я?
– приподнял вопросительно бровь.

– Наслышан, - мужчина поморщился, - какая инфа? Я перед тобой чист.

Я закурил сигарету, смотря на него сквозь дым.

– Расскажи про последний заказ.

Было видно, что он явно не ожидал этого вопроса.

– А что заказ? Я не могу про него ничего рассказать.

Начинается, бл*ть. Но я этого и ждал.

– Говори все, что знаешь, - добавил предупреждающим голосом, - раз ты наслышан обо мне, то должен знать, что я не веду долгих бесед.

– Да рассказывать нечего. На меня вышел знакомый, который сказал, что нужна моя фура. Ну, рассказал про этих нелегалов. А я их уже перевозил не раз.

Он начал говорить про то, как все происходило. С его слов я понял, что с самим заказчиком он не контачил, лишь с тем своим знакомым. А тот тоже какая-то мелкая сошка, на которого вышли через левых людей. Организатора Вячеслав не знал, сделал, что от него требовалось, и был таков.

– Кто тебе передавал гонорар?
– спросил я его.

– После выполнения заказа он был оставлен мне в условленном месте, в конечной точке маршрута.

Я стал размышлять над услышанным. Результата ноль. Черт, нужно искать дальше.

– Где центр?
– спросил его задумчиво, - откуда ты забирал людей?

Мужчина резко вскинул голову и посмотрел на меня округленными глазами.

– Я не могу. Не могу сказать.

Я медленно встал со стула и подошел к нему ближе.

– Ты отказываешь мне?
– произнес вкрадчивым голосом, - подумай еще раз.

Мужчина вжался в спинку дивана и начал дрожать.

– За городом, по трассе А-8 есть свалка автомобилей.

Я коротко кивнул, показав, что понял его.

– Антон, не выдавай меня, - начал он испуганным голосом, - ты же понимаешь, если они выйдут на меня, я не жилец.

Посмотрел на него пристально, решая, как поступить.

– Будь спокоен. Расскажи Седому в подробностях про человека, который на тебя вышел.

Сказав это, я направился на выход. Седой молча встал в дверях, ожидая дальнейших указаний.

– Присмотри за ним, - бросил ему, - пока все не выясним, держи его у себя.

Ответом мне был лишь кивок.

***

На свалку мы прибыли через час. Место было уже давно заброшенным, после того, как власти выделили новое.

Мы сразу поехали по узкой дороге вглубь, ища металлический бокс, о котором рассказал перевозчик. Нашли его через десять минут. Я вышел из машины, взяв людей. Достал ствол на случай сюрпризов, но их явно не ожидалось. На двери этой металлической коробки висел массивный замок. Парни по моему сигналу встали с двух сторон от двери с оружием наперевес. Спустя несколько минут замок был снят.

Вошли в помещение. Там было темно, и стоял затхлый запах. Который в прямом смысле слова сшибал с ног. Воняло испражнениями и сыростью. Черт! Приложил к лицу ладонь, парни уткнулись в свои руки.

– Фонарь.

Один из моих людей прихватил с собой мощный фонарь и сейчас стал светить вперед. В боксе было пусто. На полу валялись коврики. Видимо, на них и лежали люди. Повсюду стояли какие-то ящики, ведра. Помещение было полностью захламлено. По размеру я подсчитал, что в этом месте можно с легкостью поместить более 50 людей. Если не держать их словно в консервной банке. Твою ж мать!