— Глупости. Чушь!

— Однако же не так давно вы гадали Татьяне. Помните?

— Заберите свои деньги и уйдите! Вы начали со лжи. Я не гадаю людям, которые приходят ко мне с ложью.

— Но ведь и вы… э-э-э-э… Людмила Петровна… не до конца искренни.

(«Ах, как она на меня сейчас посмотрела! Значит, все-таки я прав, госпожа Гусева!»)

— Что вы хотите? Зачем вы пришли?!

— Я уже объяснил вам: жизни Татьяны Андреевны Лисовец угрожает серьезная опасность… Вы владеете некой информацией о людях, которые…

— Глупости! Глупости! — нервно отмахнулась гадалка.

— Отнюдь, Людмила Петровна, отнюдь… Татьяна была у вас за несколько дней до покушения. Вы ей гадали. И сказали, что видите ее в гробу с червями. Как прикажете расценивать эти ваши слова?

— Уходите! — приказала Людмила-Александра.

Она поднялась и повелительно указала на дверь. Петрухин же в ответ закинул ногу на ногу, достал из кармана сигареты и прикурил от свечи. Демонстрируя своего рода высший пилотаж хамства.

— Людмила Петровна, вы знали о готовящемся покушении?

— Нет. Нет! Я ничего не знала. Уйдите!

— Тогда можно предположить, что кто-то попросил вас попугать Татьяну?

— Глупости! Полная чушь!

— Э, не скажите… Вы заявили Татьяне, что видите ее в гробу с червями. А затем предложили вариант спасения: убежать, уехать. Классическое запугивание с целью избавиться от человека. Не так ли?

— Послушайте! Уйдите же в конце-то концов!

— Я уйду. Но вы-то, Людмила Петровна… вы же убийц покрываете. Вы что — боитесь их?

— Я никого не боюсь, — быстро ответила вещунья. И по лицу ее было видно, что она сказала неправду.

— Плохо. Это, Людмила Петровна, очень плохо, — спокойно и рассудительно сказал Петрухин. — Вот если бы вы боялись, я бы вас понял: слабая женщина боится негодяев. Совершенно простая и понятная ситуация… Но вы, оказывается, никого не боитесь. Они вам заплатили?

— Это вас не касается, — сорвалась с языка гадалки непросчитанная, очевидная глупость. Вернее, ошибка, из разряда тех, что «профессиональный предатель» Жозеф Фуше проводил по разряду «больше, чем преступление».

— Ага, значит, все-таки заплатили!.. А ведь это грязные деньги, Люда. Очень грязные… не хотите покаяться? На душе легче станет.

— А не пошел бы ты на хер! — рявкнула вдруг Александра. — Ты кто — поп? Ты кто такой, чтобы я тебе тут клялась? Ты кто — мент? Что ты меня лечишь? Давай, друган, вали отсюда…

Дмитрию сделалось необычайно весело — столь резкие и разительные перемены случились в облике и антураже вещуньи.

Он рассмеялся в голос, потому как всё равно карты раскрыты, и сказал:

— Александра — это звучит гордо. Но мне кажется, что вам более подошел бы другой творческий псевдоним: Люська Гусева. Или еще проще — Гусыня.

— Вали-вали отсюда… гусак…

Петрухин поднялся, изящным жестом сбросил на столешницу «магистральную» визитку:

— Приятно было пообщаться… Ежели надумаете, Людмила Петровна, позвоните…

Как только Дмитрий вышел из подъезда, на него спланировала… собственная визитка. Петрухин задрал голову: гадалка маячила на балконе и поливала его сверху площадной бранью. Что ж, по большому счету, это тоже был своего рода ответ. Не очень информативный, но — ответ…

— …А я тебе сразу предлагал: давай лучше в баньку, — захохотал Купцов, едва Петрухин загрузился в салон «фердинанда». Со своего места Леонид имел возможность во всей красе не только пронаблюдать, но и прослушать финальные аккорды петрухинского визита к вещунье. — Так нет же… вот и получил, оперок! Гадалка — это тебе не клофелинщица.

— Вот именно! У тех-то хотя бы реальные рычаги воздействия, а здесь… тьфу! Один понт голимый.

— Э-э, не скажи. У гадалок своя сила.

— Да брось ты! Такой «силы» и у меня полно. Так что в случае чего — обращайся. За недорого квалифицированно сниму сглаз, порчу и отрублю энергетический хвост. За дополнительную плату — почищу чакры.

— Обязательно. С ближайшей же получки.

— Ну-ну! Только учти: обращаться нужно при появлении первых же признаков-призраков, а не тогда, когда явственно станет слышен Бубен Верхнего Мира… Тьфу, зараза!.. Ладно, хорош! Скажи-ка мне лучше: у тебя в Красносельском суде есть кто?

— Найдем. А что?