Что же произошло?

Во-первых, вы боялись обидеть человека, который с вами вежлив. Но, помилуйте, что же в этом страшного? Это состязание, и у каждого своя роль.

Во-вторых, вы не привыкли врать и боитесь его осведомленности. Однако вы вряд ли узнаете, действительно ли так осведомлен следователь. Пусть это вас вообще не волнует, (хотя часто кажется, что именно это и должно волновать).

В-третьих, следователь немножко обманул вас, немножко нарушил установленный законом порядок ведения допроса. Он пользуется вашей неопытностью, пытаясь запугать вас, но сам-то ведь знает, что пока ваши слова не записаны в протокол и с вас не взята подписка об ответственности за дачу ложных показаний, ваши слова не имеют значения. Вы пока не в его руках.

Его недоверие вас унижает? Нет, больше, наверное, унижают собственные ложь и болтливость. Не надо было врать и говорить лишнее. Теперь, когда вас поймали на том и другом, вы почти принимаете сделку. Он сейчас пообещает пощаду, а вы — откровенность. Хотя потом ему будет нетрудно аннулировать свое обещание. А вам? Ведь вы пошли на компромисс: хотели отделаться «малой кровью», то есть обойтись минимумом формальностей, авось сойдет. В итоге вы чувствуете, что сами оказались едва ли не на волосок от гибели. Теперь, чтобы выпутаться, вам придется пожертвовать чем-то, что вам дорого: судьбой близкого человека, своей совестью, своей свободой. Не надейтесь, что жертвы не потребуют. Эта добыча и была целью «невинной» беседы по душам.

Вспомните дело ученого И. Сутягина начала 2000-х годов. Он передавал западному работодателю сведения только из открытых публикаций российской прессы, но был осужден за шпионаж. Началось все с того, что его просто приглашали на беседу в ФСБ. Эти дружеские беседы в непринужденной и легкой форме, чуть ли ни с шутками и смехом, происходили в течение доброго полугода. Когда, наконец, у него узнали все, что хотели, только тогда ФСБ смогло сформулировать обвинение. Человек фактически сам себя посадил.

Про беседу ничего в законе не сказано. Воля ваша, не хотите — не беседуйте. Впрочем, обстоятельства иногда вынуждают. Наверное, они вынуждают и вашего собеседника. Как ни странно, положение у вас обоих иногда бывает почти одинаковым. Если он, допустим, упрекает вас внеоткровенности, вы вправе в неоткровенности упрекнуть и его.

Конечно, вы преспокойно беседовали бы на равных, но боитесь неизвестных вам последствий. А каковы последствия? Где это узнать? Если иметь в виду эти невидимые последствия, то любую неформальную беседу лучше сделать формальной с помощью заявления или письма. Во всяком случае, в ответ на любой вопрос уместно дать обдуманное письменное объяснение. Попросту говоря, сначала напишите на черновике ваш ответ, потом прочитайте его вслух, чтобы следователь мог его дословно занести в протокол. Таким образом, вы на-пишете, во-первых, какие предложения и разъяснения вам были сделаны, как вы их поняли и от кого они исходили; во-вторых, как вы отреагировали на эти предложения или разъяснения.

Повторим: допрос и беседа — далеко не одно и то же. Беседа не предусмотрена законом. Возможно, допрос бу-дет много позже, возможно, его не будет никогда, возможно, он начнется сразу же после беседы. Беседа же — это психологическая разведка для следователя. А почему бы и вам не использовать ее в тех же целях? Ну что ж, попробуйте.

Итак, он спрашивает — вы отвечаете (если память вам не изменяет). Вы спрашиваете — он отвечает (если хочет, разумеется). Как говорится, откровенный обмен информацией.

Но тут вы замечаете, что следователь хитрит. Значит, предлагая откровенную беседу, он хотел обмануть вас. Скажите ему об этом (вежливо, конечно). И требуйте протокол (хотя бы для того, чтобы сохранить откровенность беседы). Отказывается — пристыдите легонько. Если он ерепенится и по-прежнему хочет «беседовать», пусть беседует сам с собой. Если он имеет право в любое время беседовать с вами, то вы имеете право не беседовать с ним никогда. Не помогает — потребуйте, чтобы он дал вам возможность расписаться об ответственности за отказ от дачи показаний и за дачу ложных показаний. И поскольку это можно сделать только в протоколе, то вы своего добьетесь.

Можно было с этого начать и уклониться от «беседы» сразу и категорически.

Следователь добивается необходимых результатов, используя не менее 18 приемов, в частности внезапность, последовательность, создание напряжения с перегрузкой сознания, снятие напряжения с помощью «разговора по душам», пресечение лжи сразу же или спустя некоторое время, фиксированный темп допроса с перегрузкой сознания или замедленный темп с фиксацией желания проскочить особо неприятные вопросы. Об этом и многом другом можно прочесть в специальной литературе. Но нужно ли нам, непрофессионалам, изучать книги и статьи, написанные для следователей? Казалось бы, неплохо кое-что знать. Приятно, наверное, сказать следователю, какой прием он в беседе с вами неудачно применяет, и посоветовать другой. Однако читайте лучше Л. Толстого или А. Пушкина. Не тратьте времени на вздор.

Воображаемая беседа автора с читателем:

Автор: Какой допрос вас больше устроит — короткий или длинный?

Читатель: Конечно короткий. А какой устроит следователя?

Автор: Тоже короткий. У него мало времени и много вопросов. Его устроит, если вы будете торопиться, — где торопливость, там опрометчивость.

Читатель: А если дело липовое?

Автор: Тогда допрос будет обязательно неудачным — либо для него, либо для вас.