– Как же вас угораздило баню подпалить?

Доброе Утро пожал плечами.

– Не знаю. Крыша загорелась. Мы поздно заметили и хотели выскочить на улицу, но не смогли открыть дверь. Нас Пал Палыч спас. Он во дворе спал. Его собака разбудила. Начала лаять на пожар – вот он и проснулся.

– А почему дверь не открывалась? – заинтересовалась Морковка.

– Не знаю. Пацаны ломились изо всех сил, но ничего не выходило. Мы уже думали, что все – хана нам всем!

– Странно это, – протянул дед Брюсли. – Надо у участкового узнать, как он открыл дверь.

– А ты где была, Алёна? – спросил Очкарик.

– На кладбище, – ответила Морковка, доставая сигареты. Дед Брюсли сразу надулся как индюк, но она не обратила на это ни малейшего внимания. – Потом хотела в деревню спуститься, но у ворот стояли какие-то типы на иномарке. Я испугалась, что вдруг нарушаю местное законодательство, и тихонечко ушла оттуда через заднюю калитку.

– А что ты там делала, на кладбище? – удивился Доброе Утро.

– Грибы собирала.

Все побледнели и переглянулись.

– Где г-грибы собирала? – заикаясь, произнес Доброе Утро. – На м-могилах?

– Да, а что?

Доброе Утро и Очкарик повскакали с мест. Впрочем, Очкарик тут же плюхнулся обратно. У него ослабли ноги. Лишь дед Брюсли проявил выдержку достойную верного последователя тибетских мудрецов. Хотя и он схватился обеими руками за кружку со спасительным спорышем и судорожно глотнул несколько раз.

– Аааа!!! Теперь мы все умрем! – не своим голосом закричал Доброе Утро. Он был брезгливым челом.

Морковка сначала невольно вздрогнула, а потом сама повысила голос на Доброе Утро:

– Сейчас же прекрати глотку драть! Начальник паники! Ничего с тобой не случится! Только еще толще станешь!

Но Доброе Утро не мог успокоиться так просто. Он схватился одной рукой за свой животик, другой за горло и умоляюще посмотрел на деда Брюсли.

– Ну, скажите хоть вы ей, дед! Вы же тоже съели целую тарелку!

Дед Брюсли хорошо отпил из кружки и начал назидательно плести:

– Понимаешь, Жека, я уже не подвластен физическому миру. Учение тибетских мудрецов учит: «Посвятив долгое время работе со стихиями, человек становится подобен другим вещам. Ничто не может ни поранить, ни остановить его. Он может все – проходить через камень и металл, ступать по воде и пламени». И жрать грибы, твою в колено!

– Но жрать выросшие на могилах грибы – это все равно, что жрать самих покойников, – простонал Доброе Утро.

– Не болтай ерундой! – оборвала его Морковка. – Мы в Казахстане всегда на кладбище грибы собирали. Они там самые крупные.

Внезапно их ругачка была испорчена.

– Вот вы где! – радостно пропищала продавщица Вера, всунув свой мышиный нос в дверь. Она оглядела собравшихся на кухне и многозначительно добавила:

– Это просто замечательно, что дяди Васи здесь нет.

Застигнутые врасплох дед Брюсли, Морковка и Очкарик с Добрым Утром молчали. Продавщица Вера прошмыгнула в кухню, сделав ее еще теснее. Вслед за Верой торжественно вошли маманя Дианки Перерослой и первая бухаловская красавица Натали. Видно было, что они выполняют важную миссию, а не просто по-соседски забежали за спичками. Женщины были одеты в свои самые лучшие платья, причесаны, накрашены и украшены. Грязные резиновые сапоги они оставили на крыльце.

Нежданные гостьи выстроились рядком напротив стола. Дианкина маманя вдруг низко поклонилась.

– Ну, люди добрые, как говорится: У нас товар, у вас купец!

– Это вы о чем, тетечка? – спросила Морковка, начиная догадываться о цели визита.

– Что же тут непонятного? У нас невеста, а у вас жених, – пискнула продавщица Вера. – Вот мы и пришли сватать вашего дядю Васю. Как вчера с девушкой договаривались.

Вера заговорщицки подмигнула ошеломленной Морковке. Дед Брюсли открыл, было, рот, но Дианкина маманя его перебила:

– Конечно, по старинному обычаю, это сваты жениха должны невесту сватать, но мы – бухаловские бабы – не формалистки, а современные женщины. Эти, как их там, прости Господи, – леди!

Маманя вздохнула необъятной грудью и с пренебрежением махнула рукой.

– Да и пока ведь этих мужиков дождешься…

– Посидел на елке дятел. Досиделся – спятил, – ни к кому не обращаясь, чуть слышно прошептала Морковка.

– Значит, принесли узы Гименея, фигурально выражаясь? А кто, собственно, невеста? Вы, милая? – поинтересовался у Натали дед Брюсли. Он уже пришел в себя, так как за долгие годы службы в авиации повидал всякое. Натали испугано посмотрела на деда Брюсли, как будто у него на лысине вместо пяти волосинок зашевелились змеи.