Эти животные водятся в притоне «Поваровка».

Когда Вадим Назаренко только купил свою Поваровку и уехал в очередной поход, он поселил в новом доме меня. Там было пусто, только подвесной шкафчик в одной комнате, в другой матрас от кровати, стул и столик с Вадиковым компом, которым я и пользовалась.

В тишине было слышно, как шуршат мыши. Я ловила их на мусор. Пакет с мусором стоял в прихожей, а больше поживиться мышам было нечем: продукты я прятала в подвесной шкафчик. Как только я слышала, что мышь шуршит мусором, я быстро завязывала пакет и выносила на помойку. Пусть они там сами разбираются с кошками и прочими опасностями.

Сам хозяин обращается с мышами более жестоко. Он ставит мышеловки, и иногда они срабатывают. Но чаще нет. Почему-то поваровские мыши очень любят залезать в компьютеры — а работающих системных блоков там несколько, ибо жильцов много и они бедны, ноутбуки позволить себе не могут. Время от времени в одном из системников слышится нетехногенный шорох и/или писк. Обитатели дома отключают питание компа, вынимают провода, снимают стенку системника, и Вадик с матами вытряхивает его на лестничной клетке, стараясь уловить момент выпадения мыши и наступить на неё ногой. Обычно промахивается.

Был у меня в Питере приятель Саша Филиппов, которого все звали Алекс Драйвер либо Гном. Он был чудовищно необязательным, в частности задолжал большие суммы отцу лучшего друга и мне. Друг повздыхал и забил, а я нет: натравила на должника бандитов. И ещё натравлю, когда найду, куда он удрал — не терплю кидалова.

Но тогда мы пока были приятелями. Алекс любил животных, но имел сильную аллергию на шерсть. Раз так, ему подарили маленькую мышку. Поселили мышку на кухне в буфете за стеклом. Повесили на стекло предупреждающую табличку: «Не открывать! В буфете мышь!» Но однажды попался неграмотный ковбой, оставил щель, и мышка сбежала.

Стала она жить в кухне, иногда выбегая к людям. На ночь продукты нужно было прятать — присутствие грызуна в доме дисциплинирует. Однажды мы забыли на столе печенье с вкраплениями миндальных орешков. Наутро печенье оказалось перфорированным: разборчивая мышь вынула все орешки, а печеньки не тронула.

Когда людей в доме долго не было, мышь осваивала всю территорию квартиры. Как-то раз все ушли в поход и забыли в пределах доступа большой мешок кукурузных палочек. Когда вернулись, мешок был пуст, а палочки впоследствии находились в самых неожиданных местах. Хозяйственная мышь всё перепрятала в заначки.

Однажды мы жили втроём на избе под Пинегой, в Архангельской области. Ходили там в пещеры. Дело было в начале весны, ходили на лыжах.

От тепла в избе проснулась мышь — одна. Заморачиваться прятать продукты не хотелось, и командир решил давать мышке взятки: в один угол, где она шуршала чаще, каждый вечер насыпал немного крупы и клал кусочек печенья. Однажды он насыпал ей горошку, но сытая мышь сделала заначку. Утром горох обнаружился в командирских штанах.

Мы решили, что это откат.

Морозной зимой 1998 года к нам в подъезд зашёл умирающий пёс. Он был явно домашний, но без ошейника, жутко тощий и жестоко искусанный бродячими собаками. Раны у него давно гноились, левая задняя лапа висела — сустав прокушен, к тому же ужасно гноились глаза. Пёс в подъезде даже не от мороза прятался, а просил помощи у людей, скромно, еле слышно плача. Видно было, что самому ему не выжить. А наши соседи его брезгливо прогоняли. Хорошо хоть на улицу не успели выставить, пока бедняга не попался мне на глаза.

Ну, я его вписала в квартиру, отмыла и стала звонить консультироваться своему дяде-собачнику. Дядя Саша порекомендовал олазоль для лечения ран, надавал советов по содержанию и подарил старый ошейник с поводком. Красные гноящиеся глаза я промыла альбуцидом — пёс почти ничего не видел. Он не только не кусался, но даже и не пытался сопротивляться процедурам. И я стала потихоньку его кормить, сначала жидкой овсянкой и куриным бульоном. Зубы, к счастью, у нашего зверя были целы.

Дважды в сутки я выводила пса на прогулку, но он только оправлялся и бежал домой. Поначалу другие собачники на меня смотрели косо: до чего, мол, довела. Потом перезнакомились, тоже советы стали давать.

Папа не любил собак, но был согласен, что оставить зверя умирать нельзя. И он смирился с новым вписчиком, но только на время.

От блох я обработала пса попозже, когда раны затянулись. Блохи на нём были собачьи, большие, на кошек и людей они не переходят.

Кошка, кстати, поначалу пряталась, но скоро привыкла, а пёс на неё просто внимания не обращал. И ревновать она не стала. Наверно, ей уже хватало внимания от всех моих вписчиков.

Я решила назвать пса Хитчер.