С тех пор многое изменилось, с новой хозяйкой Хитчера мы давно не общаемся. Может, он до сих пор жив, хотя вряд ли. Собаки живут меньше кошек.

Когда умерла старая чёрно-белая кошка Хэппи, я сразу решила, что без кошки дом — не дом, и надо при случае завести котёнка. Случай представился через неделю. Вышла я на собственную лестничную клетку — а там сидит серенький котёнок, примерно месячного возраста. И от радости, что я на него внимательно смотрю, коготками под себя гребёт.

Это оказалась кошечка. Чистенькая, без блох — откуда только взялась? Одна, других котят не видно. Прижилась у нас киса. А я давно думала, что одной кошке в доме скучно, лучше им жить вдвоём. Тут как раз родила Соня, любимая кошка Кости Дубровского, основателя и председателя физтеховского спелеоклуба «Барьер». Костя брал её с собой в спелеопоходы, но под землю не спускал, оставлял в лагере.

Соня путешествовала верхом на рюкзаке, пристёгнутая за шлейку.

Глядя на них, спелеолог Юрик Евдокимов тоже решил обзавестись компаньоном для походов — пушистым коммуникабельным котом. Ну, и я компаньона захотела.

Сониным детям исполнился месяц, когда Евдокимов забрал первого котёнка. Второго забрала я, а двух других — ещё двое спели-ков, но у тех котята планировались домашними. Юрик назвал своего кота громким именем Эверест, сокращённо Эврик. Со временем выяснилось, что Юрик недостаточно изучил вопрос пола. Кошку поименовали Эврика, что для физиков в самый раз. Пушистой она не стала, но коммуникабельной была. А я выбрала действительно кота. Наши двое были рыжими, что удобно для автостопа, а двое других котят серыми.

Юрик тренировал свою кошку: надевал шлейку и таскал беднягу в висячем положении. Как-то подвесил её вместе с кучей снаряжения, полез на стену и про кошку забыл, а она болталась как трансик (транспортный мешочек) и даже не мяукнула. Эврику несколько раз вывозили на пикники, а потом Юрику надоело. Они с женой Надей часто уезжали, кошка тусовалась в общаге, её подкармливали соседи.

Кошка всё больше дичала и однажды не вернулась совсем. Костя Дубровский спился, от него ушла жена, председателем клуба выбрали другого, а Соня Дубровская потерялась.

У нас дела обстояли лучше. Наши зверята росли и процветали в квартире, рыжий Сэнди и серая Грейси. Почти ровесники — разница в месяц. Никто их не мучал, разве что автостопщики тискали. И прочили им большое будущее.

Сэнди выказывал упорство и непреклонность, можно сказать, с младых когтей. Как-то залезал он на обеденный стол, а я не разрешала и скидывала его. Он всё равно залезал, был скинут, и залезал, и был скинут… Я насчитала восемь раз. В последний раз я так резко его спихнула, что он ушиб лапку. Я тут же раскаялась и испугалась, что лапку сломала. А он ничего, отсиделся. Но залезать на стол перестал.

А когда ему было месяца два, Сэнди требовал у меня заварной крем, который я собиралась слопать сама. Я развела целый пакетик, на два торта. Дала ложку — съел, другую — съел. Мне стало интересно, когда он наестся. Выкормила весь крем — две чашки! Котёнок стал похож на мячик с лапками. Животик у него был такой твёрдый и готовый лопнуть, что я опасалась заворота кишок, а потом гипергликемического шока. Ничего, переварил.

Если Сэнди прямо требовал желаемое или пытался брать нахрапом, и потому часто ничего не получал, Грейси отличалась хитростью и точным расчётом. Например, она залезала на колени к сидящему за обеденным столом, всячески вертелась и тёрлась об колени и ненароком бросала быстрый взгляд на поверхность стола, запоминая дислокацию предметов. Затем снова тёрлась и вертелась, усыпляла бдительность, за чем следовал молниеносный выпад лапой, всегда безошибочно точный, перехват трофея в зубы и бросок в укромное место. Отобрать украденное было уже невозможно.

Грейси разработала систему охоты на ос. Мух успешно ловили оба котёнка, а вот осы могут за себя постоять. После первого знакомства с жалом Сэнди перестал их трогать, а Грейси придумала: она сбивала ос быстрыми выпадами, замучивала, заставляя разбрызгать весь яд, а через полчасика такой борьбы съедала ещё живую, но беззащитную осу.

Вообще Грейси отличалась сообразительностью. У меня на мониторе была бегущая строчка. Грейси охотилась и на неё. Прыгает к экрану, наступает на клавиатуру — строчка исчезает. Кошка быстро поняла, что надо затаиться и подождать, тогда строчка снова выбежит. Цап, цап по экрану — не ловится строчка. Тогда Грейси подумала, посмотрела: выбегает строчка справа, а прячется слева. Зашла слева и по левому боку монитора — цап, цап!

В первый раз я взяла Сэнди на трассу, когда ему исполнилось полгода. И сразу повезла на Кавказ. Экзамен он выдержал с честью, достойной сына кошки председателя спелеоклуба. В отличие от некоторых, я сразу рассчитывала, что если ему не понравится, я верну его домой. Но коту понравилось. Он с удовольствием сидел на рюкзаке и смотрел по сторонам, быстро усвоив, что спрыгивать не стоит, иначе повиснешь на поводке. Шлейка (грудная обвязка) его ничуть не беспокоила, в отличие от его подруги Грейси — та билась в истерике, считая, что ее хотят задушить. Из-за этой фобии она так и не стала путешественницей.