Пригнувшись, он пробрался между Шевроле и стеной арки и выпустил весь магазин в лобовое стекло и двигатель Форда. Из-под капота расстрелянного джипа повалил пар. Похоже, мотор пришел в нерабочее состояние (как и водитель – на растрескавшемся лобовом стекле были заметны темные пятна крови), Форд дернулся и встал, как вкопанный. Но всех людей в нем вывести из игры не удалось, задние двери распахнулись, наружу выскочили два бойца. Они метнулись назад, на ходу открыв огонь в сторону двора. Это была беспорядочная пальба, рассчитанная скорее на психологический, чем на хирургический, эффект. Они укрылись за своей машиной, лишь для этого она теперь и годилась. Интенсивный огневой ответ Андрея, не позволил им прицелиться из удобной позиции получше и убить Алексея.

Благополучно, таким образом, отступив во двор, за угол стены, Алексей стал без суеты перезаряжать оружие. Со стороны противника раздались еще несколько выстрелов, и наступила тишина, видимо, там тоже кончилась первая партия патронов.

– Догони грузовик, спасай Паутова, – сказал Алексей. – Я прикрываю.

– Ага, – сказал Андрей и бросился за грузовиком. Бежать, впрочем, было недалеко, потому что, несмотря на отчаянные гудки Данилы, подкрепляемые проклятиями Паутова, старушка, что катила перед ними свою сумку-тележку, с пути не сворачивала.

Андрей вскочил на ступеньку грузовика со стороны руля. Первым делом он убедился в наличии Паутова, потом быстрым косым взглядом оценил Данилу, снова посмотрел на президента и, подобострастно осклабившись, сказал:

– Здравствуйте, еще раз. Вы в порядке?

– Да, – ответил Паутов. – Мне надо в Кремль.

– Сделаем, – Андрей посмотрел на Данилу. – Я сейчас.

Он подскочил к старушке, подхватил и отнес ее тротуар со словами: «Бабаня, ты, если глухая, хоть бы смотрела по сторонам». Сумка-тележка, которую она держала мертвой хваткой, тоже оказалась на тротуаре. Андрей кинулся обратно к машине, в то время как бабка шипела ему в спину: «Сам ты глухой. Плевать я хотела, черти, это мой двор», и даже ногой от злости топнула. Но на проезжую часть возвращаться не стала.

Андрей по-хозяйски влез в кабину, потеснив Данилу, и взялся за руль.

В голове у Данилы мелькнула мысль, что теперь его помощь президенту, наверно, уже не нужна, и он мог бы попросить высадить его – пусть дальше действует специально обученный человек, каким, судя по всему, был этот усевшийся за руль мужик. Но такая просьба была бы проявлением малодушия, а трусом себя Данила признавать не собирался. Тем более что ему и вправду не было страшно. Кровь, конечно, от всех этих событий в нем бурлила, но боязни не было. Он был совершенно уверен, что ничего плохого с ним случиться не может.

Когда они выезжали на улицу, по двору снова заметался грохот выстрелов.

– Это Леха, – прокомментировал Андрей. – Напарник. Через Леху так просто не пройдешь. Вы бледный какой-то, – обратился он к Паутову. – Может, настойки немного. Брусничная, – Андрей достал из внутреннего кармана фляжку и передал ее Паутову.

* * *

В квартире, которую администрация президента предоставила Ольге для написания сценария, в этот жаркий день было прохладно – кондиционер работал на совесть. Подруги – Ольга и Ксения – сидели, поджав ноги под себя, по углам радушно-раскидистого кожаного дивана и доедали мороженое. Ксения в подробностях поведала подруге о своих злоключениях с бой-френдом Болотовым, но, как и обещала сама себе еще утром – всё это без соплей и трагедий.

– Тебе точно надо завязывать с этим твоим Валерой, – сказала Ольга. – Сажать девушку на стальной кол! Ну мужики пошли, просто…

В этот момент в двери, ведущей в соседнюю комнату, появился мутноглазый Кутыкин в одних трусах.

– Извращенец на извращенце, – закончила свою фразу Ольга.

Не глядя на девушек, Кутыкин прошлепал босыми ногами в сторону ванной комнаты и, похоже, когда зашел в нее, не закрыл дверь, потому что оттуда стали явственно доноситься звуки напускаемой в ванну воды и его стенания.

– А… а это кто? – с удивлением спросила Ксения.

– Классик нашей современности.

– Классик? – уточнила Ксения.

– Ну, извини, какая современность – такой и классик.

– А, черт, я только сейчас его узнала. Это тот, который в ночном клубе?..

– Блевал. Да.

– Что он здесь делает?

– Да всё то же. Пребывает в беспробудном творческом кризисе. Хотя нет, вот, как видишь, сейчас пробудился. Но ты не напрягайся, это ненадолго.

– Он что, все слышал из той комнаты, что я тебе тут про Валеру рассказывала?

– Нет.

Вода в ванной перестала хлестать, а стенания закончились шумным и продолжительным вздохом облегчения и одновременным всплеском – Кутыкин завалился отмокать.

– Откуда ты знаешь? Он же там был. Какого ты меня не предупредила? Блин, а я тут, как дура, откровенничаю…

– Ксюха, успокойся. Ничего он не слышал, сто пудов. Объясняю. Каждый полдень он просыпается и сразу идет в ванну. Там валяется минут двадцать, потом – на кухню, за бутылкой водки. Потом садится вот здесь в кресле около столика, выпивает первые полстакана и только тогда становится способен что-то слышать и отвечать, и даже шутить. Но как только допивает пузырь, тащится назад в ту комнату. Там он падает в кровать, как в ванну, но с обратным эффектом – в смысле отключается. Ровно на сутки. По нему можно швейцарские часы проверять. Короче, не впечатляйся.