В эту минуту Паутов уже не поручился бы, что раньше он и в самом деле не осознавал всего этого. Но сейчас правда предстала перед ним во всей своей бескомпромиссности. Он считал себя всемогущим, потому что ему удалось занять высшую должность в стране, но он не был всемогущ. Он мог распоряжаться целой страной, но над собой власти не имел.

– Артем, неси водку, выпьем, – сказал Паутов, не оборачиваясь, уверенный в том, что тот где-то поблизости, слышит повеление и выполнит.

Артем Алексеевич и в самом деле явился очень скоро. Но без водки. Он стал молча пристегивать Паутова ремнями к креслу. Орудовал Артем Алексеевич уверенно, он, без сомнений, заранее изучил это кресло, возможно, даже тренировался и знал, как нужно действовать.

– Ты спятил, Артем? – сказал Паутов. – Я тебя об этом просил?

– Надо, Владимир Иванович, – ответил тот. – Летчики сказали, с самолетом что-то неладное. Но вы, главное, не волнуйтесь, это на всякий пожарный. А я сейчас мигом к столу за бутылкой и обратно.

Артема Алексеевича не было с минуту. Паутов посмотрел в иллюминатор, судя по огням и смутным очертаниям внизу, земля была уже совсем недалеко. Президент зачертыхался, взялся было за ремни, чтобы отстегнуть их, но в этот момент самолет пару раз подряд так тряхнуло, что он решил прежде все-таки дождаться Артема и расспросить, насколько серьезна проблема.

Явившийся с подносом, на котором были две рюмки, бутылка, тарталетки с черной икрой и соленья, Артем Алексеевич еще раз заверил патрона, что беспокоиться не стоит, хотя, прибавил, береженого бог бережет.

Он мгновенно наполнил рюмки и протянул одну президенту.

– На посошок, – сказал Артем Алексеевич за мгновение до того, как Паутов опустошил ее.

Закусывая, Паутов заметил:

– Ляпнешь же ты иной раз, Артем. Причем здесь посошок? Мы уже почти дома, пора за благополучное приземление пить.

– За благополучное приземление, – возгласил Артем Алексеевич, сунув в руку президента вновь наполненную рюмку, а когда они выпили, добавил:

– Командир корабля сказал, будем садиться не в Домодедово. На спецаэропорт Быково идем, туда дотянем.

Паутов только рот разинул. Не успел он опомниться, как где-то за иллюминатором, справа по борту, раздался громкий хлопок. Паутов и Артем Алексеевич словно по команде посмотрели, что там, и увидели, как задымил двигатель под правым крылом лайнера. Затем из турбины сквозь черные клубы стали прорываться треугольные флаги пламени. В салоне, позади, где оставались министры, раздались отчаянные крики и матерная брань.

Самолет уже не летел, он падал, хотя и не вертикально, а по плавной кривой.

Прямо перед Паутовым вдруг послышалось верещание, его издавал прикрепленный к панели телефон, на который он не обращал до этого момента внимания. Паутов приложил трубку к уху, сказал алле и услышал голос вице-президента объединенного государства Микулова:

– Как там у тебя дела, Володь?

– Падаю, мать его, – крикнул Паутов. – Не до тебя сейчас, Антон.

– Да нет, Володя, ты не падаешь, ты уже упал, еще неделю назад, вместе с моим поваром, который по твоему приказу отравить меня хотел.

– Так это твои люди подстроили?! Какой повар? – заорал в ответ Паутов. – Ты больной?!

– Нет, конечно. Только такой дурак, как ты, мог в этот поверить, – прозвучал в ответ невозмутимый голос Микулова, и в трубке послышались отбойные гудки.

Самолет с воем низко шел над лесом и начал уже задевать верхушки деревьев.

Из кабины пилотов показался командир корабля, застегнутый на все пуговицы, в фуражке, суровый и торжественный. Он посмотрел на Артема Алексеевича и показал вверх большим пальцем сжатой в кулак руки – таким жестом обычно дают понять, что дела обстоят замечательно.

Так его и понял все еще надеявшийся на чудо Паутов.

– Не врежемся в землю? – вскрикнул он и посмотрел сначала на командира корабля, затем на Артема Алексеевича.

– Все там будем, но вы не сейчас.

Артем Алексеевич взял с его коленей поднос, швырнул его прочь и откинул металлическую крышечку на подлокотнике спасательного кресла. Затем быстро сунул ему в руку свой сотовый.

– Последняя просьба, Владимир Иванович, когда будете на земле, позвоните моей жене, она там в памяти телефона есть – Наташа, скажите, что… не знаю даже… ну, что помню ее. Прощайте, Владимир Иванович, – добавил он, и нажал на скрывавшуюся в углублении под крышечкой красную кнопку.

Российский борт №1 был обречен. До крушения оставались считанные секунды.

Но пока этого не произошло, для планеты главной новостью, связанной с Россией, было присоединение к ней Белоруссии. Стыковка двух магнитов, чье взаимное притяжение вроде бы ни для кого не было секретом, все-таки оказалась слишком внезапной и скоропалительной.

Расширение границ России в сторону Западной Европы необычайно взволновало политиков в странах, претендующих на то, чтобы мир прислушивался к их мнению. Что же касается не очень мускулистых государств, которые располагались по соседству от эпицентра славянского братания, особенно тех государств, что находились у Балтики, там спикеры, считавшиеся голосами нации, и вовсе запаниковали. Собственно, всех тревожило не столько само объединение, сколько то, что его провернули два конкретных человека – Паутов и Микулов. От каждого из них в отдельности давно не ждали ничего хорошего, а уж от обоих вместе – тем более.