– Ничего не происходит, – сказала Матисс, оглядываясь на детей.

И хотя некоторые из них уже начали укладываться на свои красочные простыни, многие оживились и наблюдали, как Матисс пыталась справиться с двумя нарушителями спокойствия.

– Не похоже на «ничего», по-моему, – заметил Теор.

– Что ж, – сказала Матисс, вздыхая. – Они рисуют эйоны. И если вам так это интересно, думаю, мы смогли бы сделать исключение и разрешить вам не ложиться спать … при условии, что вы тоже начнете рисовать. Думаю, ничего страшного, если мы проведем еще один урок вечером.

Теор и Тиил побледнели.

Рисование эйонов было как раз тем, чем все занимались в школе. Дух заставил их снова посещать эти уроки.

Матисс хитро улыбнулась про себя, увидев как оба мальчика попятились.

– Ну, давайте же, – сказала она. – Возьмите перья и бумагу. Мы можем нарисовать эйон Эйш раз сто. Мальчишки поняли намек и скользнули в свои кровати.

 В комнате были и другие воспитатели: они, так же как и Матисс, ходили между кроватей и следили, чтобы дети засыпали.

– Матисс, – кто-то сказал. – Я не смогу заснуть.

Матисс повернулась в сторону девочки, сидевшей на своей постели.

– Почему ты так решила? – спросила Матисс, слегка улыбаясь. – Ты же только что легла, ты еще даже не пыталась заснуть.

– Я знаю, что не смогу, – дерзко ответила девочка. – Маи всегда рассказывает мне сказки перед сном. Если он этого не делает, я не могу заснуть.

Матисс тяжело вздохнула. Риика редко хорошо спала, особенно тогда, когда спрашивала про своего сеона. Конечно же, он потерял рассудок, когда шаод затронул Риику.

– Ложись, дорогая, – сказала Матисс успокаивающе. – Посмотрим, придет ли к тебе сон.

– Не придет, – ответила Риика, но все же легла.

Матисс обошла всю комнату и подошла к двери. Она посмотрела на детишек – их целая куча, многие все еще ворочались и елозили. Матисс поняла, что, как и дети, тоже что-то чувствует – какое-то напряжение.

Этой ночью что-то было не так.

Лорд Дух исчез, и в то время как Галладон убеждал их, что волноваться не о чем, Матисс видела в этом дурное предзнаменование.

– Что они там делают? – тихо прошептал Идотрис из-за ее спины.

Матисс выглянула наружу, туда, где взрослые столпились вокруг Галладона, вычерчивая эйоны в ночи.

– Эйоны не работают, – напомнил Идотрис. Этот подросток был, возможно, на два года старше, чем Матисс, хотя такие вещи не имели особого значения в Элантрисе, где у всех кожа была одинакового серого оттенка, а волосы были тонкими или отсутствовали вообще. Из-за шаода трудно было определить возраст.

– Нет никаких причин, чтобы не практиковать в использовании эйонов, – ответила Матисс. – Для них это сила. Сам посмотри.

Действительно, за эйонами стояла настоящая сила.

Матисс всегда была способна ощущать ее – силу, находящуюся за всполохами света, начертанными в небе.

Идотрис фыркнул.

– Бесполезно, – сказал он, скрестив руки.

Матисс улыбнулась. Она не была уверена, был ли Идотрис всегда таким несдержанным, или он просто притворялся таким, когда работал в Курятнике. Казалось, он был недоволен тем фактом, что его как подростка направили заботиться о детях, вместо того, чтобы разрешить присоединиться к солдатам Дэйша.

– Оставайся здесь, – попросила она, направляясь к открытому двору, где стояли взрослые.

Идотрис заворчал в привычной для него манере, усаживаясь, чтобы убедиться, что никто из детей не выскользнет из спальни, и, кивая другим подросткам, которые закончили присматривать за своими подопечными.

Матисс побрела по открытым улицам Нового Элантриса. Было морозно, однако девушка не обращала внимания на холод. Это было одним из преимуществ пребывания в Элантрисе. Казалось, она была одной из немногих, кто смотрел на вещи под таким углом. Другие не рассматривали пребывание в Элантрисе как «преимущество», несмотря на то, что говорил Лорд Дух.

Для Матисс, однако, его слова имели значение. Но, возможно, это было связано с ее положением. Снаружи она была попрошайкой – всю жизнь ее игнорировали и она чувствовала себя бесполезной.

Внутри Элантриса он была нужной. Важной.

Дети смотрели на нее снизу вверх и ей не нужно было думать о попрошайничестве или о том, как украсть еды.

По правде говоря, все было ужасно до того момента, когда Дэйш нашел ее в грязном переулке.

 Но и там, в Элантрисе, были раны.

Одна из них была на щеке – порез, который она получила вскоре после того, как очутилась в городе богов. Этот порез отдавал все той же болью, как и тот момент, когда она его получила.