Раоден приблизился к зданию и постучал в окно.

– Извините, – вежливо обратился он. – Не окажите ли вы нам любезность, открыв ворота?

Игравшие в карты солдаты вскочили, раскидывая стулья, крича и ругаясь, стоило им разглядеть помеченные шаодом лица.

– И побыстрее, – непринужденно добавил принц. – Мне надоело ждать.

– Что вы делаете снаружи? – требовательно спросил офицер.

Гвардейцы высыпали из здания и окружили пришельцев, нацелив копья им в грудь.

– Пытаемся попасть внутрь.

Один из солдат отвел копье для удара.

– Не стоит, – остановил его Раоден. – А то придется объяснять, каким образом вы ухитрились убить элантрийца по эту сторону стены. Ваша работа – держать нас внутри; случится большой конфуз, если горожане узнают, что мы сбежали у вас из-под носа.

– И как вам удалось сбежать? – спросил офицер.

– Расскажу позже. А сейчас вам лучше впустить нас в город, прежде чем проснется окрестный квартал и начнется паника. Да, и не подходите слишком близко, ведь шаод очень заразен.

При последних словах солдаты попятились. Присматривать за Элантрисом – одно дело, но оказаться лицом к лицу с говорящим трупом – совсем другое. Растерянный офицер приказал открыть ворота.

– Спасибо тебе, добрый человек, – с улыбкой поблагодарил Раоден. – Вы прекрасно справляетесь со своей работой. Посмотрим, не удастся ли добиться для вас повышения жалованья.

Принц подал Карате руку и величественной походкой прошел в ворота, кивнув гвардейцам как личным дворецким.

Как только ворота захлопнулись за ними, Карата перестала сдерживать рвущееся наружу хихиканье:

– Послушав тебя, можно подумать, что нам не терпится попасть внутрь. Как будто жить здесь – наша привилегия.

– Именно это и следует себе внушить. Если нас заперли в Элантрисе, будем вести себя так, как будто это прекраснейшее место в мире.

Карата улыбнулась.

– Ты очень ершистый, принц. Мне нравится.

– Благородное происхождение заключается не только в крови, но и в поведении. Будем считать, что жизнь здесь – сплошное блаженство; может, тогда удастся забыть, какие мы все жалкие обломки. А теперь я хочу обратиться к тебе с просьбой.

Карата ответила вопросительным взглядом.

– Не говори никому, кто я. Я хочу завоевать верность, основанную на уважении, а не на титуле.

– Договорились.

– И во-вторых, никому не открывай путь в Каи по реке.

– Почему?

– Слишком опасно. Я знаю отца: если охрана станет часто находить элантрийцев за воротами, он уничтожит город. Наш единственный выход – обеспечивать себя самостоятельно. Не следут рисковать, выбираясь в город за едой.

Карата обдумала его слова и согласно кивнула. Помолчав немного, она произнесла:

– Принц Раоден, я хочу тебе кое-что показать.

Дети выглядели счастливыми. Хотя большинство спали, некоторые еще не ложились, и они смеялись и играли друг с другом. Все были лысы и покрыты характерными для шаода пятнами. Но настроения им это не портило.

– Так вот куда они пропадают! – оживленно воскликнул принц.

Карата повела его глубже в комнату, запрятанную в недрах элантрийского дворца. Когда-то в здании жили правители величайшего города, теперь здесь разместилась детская.

Несколько присмаривавших за детьми мужчин подозрительно рассматривали Раодена. Не обращая на них внимания, Карата повернулась к принцу.

– Попав в Элантрис, я увидела прячущихся по закоулкам детей, перепуганных и голодных, и мне вспомнилась моя маленькая Опаис. Я начала помогать им, и мое сердце оттаяло; я выискивала их, дарила им немного любви, и они так и льнули ко мне. У всех людей, которые живут во дворце, за стеной остался маленький ребенок.

Карата на мгновение замолкла, погладила по голове элантрийского малыша.

– Дети объединяют нас, не дают склониться перед болью. Мы собираем для них еду. Почему-то голод переносится легче, когда знаешь, что отказываешься от еды ради малышей.

– Я даже не думал… – шепотом начал принц, наблюдая, как две девочки играют в ладушки.

– Что они могут быть счастливы? – закончила Карата. Она махнула Раодену и направилась к выходу, подальше от детских ушей. – Мы тоже не понимаем, принц. Но они переносят голод легче нас.

– Ум ребенка – поразительно гибкая вещь.