– Значит, у нас с ним до сих пор существует некоторая связь? Игрушка и Хозяин.

– Да. – Монг поднялся на площадку и показал на раскрытые бронзовые двери.

– Это лаканг, главное помещение в монастыре. Здесь обитает Будда. Лаканг используется для молитв и медитаций. Ты живешь в дукханге, как и остальные монахи.

Под лакангом находится гонкханг, где находится страж монастыря, Йидам. Это священное место, и я просил бы тебя туда не входить.

– Как скажете, лама, – согласился Койот и вошел внутрь лаканга. На алтаре между двумя золотыми чашами возвышалась статуя сидящего Будды. В одной чаше был рис, в другой – цветы. Рядом с Буддой Койот увидел статуэтки поменьше, изображающие бодхисатв, святых и достойных монахов прошлого. Стены были расписаны фресками. На полу, скрестив ноги, сидели монахи и монотонно читали мантры.

– Кроули сказал, что вы будете учить меня санияте и оуму. Именно в таком порядке, хотя, по его словам, обычно вы учите в обратной последовательности. – Он скрестил руки на груди. – Я видел, на что способен Кроули, – например, уходя отсюда, он пропутешествовал между двумя мирами. Но, полагаю, это умение не входит в число тех, которым вы обычно учите своих послушников?

– Это лишь частность, – ответил Монг и повернулся к окну, выходящему во двор. – Сюда приходят, чтобы понять целое. А того, кого интересует дерево, способность перепрыгивать с ветки на ветку не особенно занимает.

– И все же она может оказаться полезной.

Монг вздернул бровь:

– Полезной?

– Я имел в виду – "в обыденной жизни". – Койот натянуто улыбнулся. – Вот у вас здесь, по моим подсчетам, человек пятьсот, однако вы не возделываете поля, вам никто не доставляет провизию, и все же вчера, когда я проснулся, мне дали какой-то совершенно неизвестный фрукт, похожий на апельсин.

Монах пожал плечами:

– Ты и Ми-ма-йин обращаете внимание лишь на части целого.

– Но вы посылаете гетсулов и телонгов в другие реальности?

– Реальность одна" а то что мы получаем провизию из других измерений – это счастливый дар. – Лама сунул руки в рукава своего одеяния. – Пожалуй, прежде чем ты приступишь к занятиям, тебе стоит увидеть еще кое-что. Иди за мной.

Монг вышел из лаканга и, обогнув его, повел Койота к стене.

– Ты вошел через западные ворота, но выйдешь через восточные.

Восточные ворота были такими же, как и все остальные. Только элементы резьбы на них были переставлены так, что создавалось давящее, зловещее впечатление.

На стене, как и возле прочих трех ворот, сидели двадцать семь монахов, погруженных в медитацию, но Койот заметил, что они вооружены. Некоторые были одеты в традиционные доспехи тибетских воинов, и кроме копий и мечей у них ничего не было – зато у других на груди висели автоматы АКМ, а у одного даже торчал из-за спины ручной гранатомет.

Как и остальные, эти ворота, казалось, уходили прямо в гору, но на мгновение Койоту померещилось, будто он видит створки. Впрочем, видение было размытым и сразу исчезло.

Напротив ворот на стене лаканга был изображен огромный чернокожий великан, протягивающий руки к воротам. Его глаза были налиты кровью, а в обеих руках он держал по молнии. Вокруг шеи – ожерелье из черепов, причем многие из них были явно не человеческими.

Койот посмотрел на изображение, потом – на ворота, потом – снова на изображение.

– У меня такое чувство, что я чего-то не понимаю.

– Это Йидам. Его имя – Виджрабхайрава, он защищает нас от созданий зла. Монахи, охраняющие ворота, все время произносят его имя, чтобы монастырь был в безопасности. – Он кивнул на восточные ворота. – Это единственный путь, которым ты можешь выйти отсюда. Если ты это сделаешь, значит, ты овладел тем мастерством, ради которого пришел к нам.

– А если у меня не получится?

Монах помрачнел:

– Молись, чтобы получилось. Перерождение – участь, которую я не пожелаю даже самому злейшему Темному Властелину.

Проложив клюшку на плечо, Синклер Мак-Нил ждал, пока зеленое поле превратится в площадку для гольфа с семнадцатью лунками. Надувной ковер разгладился, и в дальнем его конце появилась лунка; слуга поставил возле нее флажок с номером.

Такеши Такаги натянул перчатку:

– Я выбрал поле как на соревнованиях в Скоттсдейле в честь твоего визита, Синклер.

– Я почтен, оябун.

Син присел на корточки, глядя, как его кадди ставит мячик на горку. Ты, старый лис, знаешь, что я проиграл эту лунку на играх в Билдморе три месяца назад.

Ковер был на редкость ровным и, казалось, можно бить в полную силу, но Син по опыту знал, что таким образом скорее выбьешь мячик за пределы поля.

Другие два кадди – тоже якудза – поставили на горки мячи Кацуо и Такаги. Кацуо ударил небрежно, и мяч остановился в пяти футах от старта. Такаги, седой оябун Ямагучи-гуми, тщательно прицелился, и его мячик замер в пятнадцати футах от конечной лунки. Правда, он попал на сторону Сина, но Такаги надо было всего лишь выбить его оттуда, и он оказывался почти у цели.