— Ну-ну… — с интересом посмотрел майор на раскрасневшегося от злости подчиненного. — Не смею больше задерживать…

Закрывшись в своем кабинете, Тесленко облегченно вздохнул: слава Богу, отстрелялся. До следующей оперативки. И то ладно… К счастью, он тогда не знал, что еще одной встречи со своим начальником ему сегодня не миновать…

Милицейский “газик”, взвизгнув тормозами, остановился у подъезда трехэтажного дома старинной постройки с внушительного вида дубовой дверью и лепными фитюльками по всему фасаду.

— Пошевеливайтесь! — скомандовал немолодой старшина своим напарникам, на ходу расстегивая кобуру.

Два милиционера, громыхая пудовыми сапожищами, последовали за ним в приоткрытое парадное.

— Сержант, к “черному” ходу! — уже громким шепотом продолжал командовать старшина. — Тише, ты, остолоп! — прикрикнул он на второго, который едва не загремел вниз по широким мраморным ступеням лестницы, споткнувшись непонятно о что.

На втором этаже, у двери квартиры, обитой черным дерматином, на котором эффектно сверкала начищенной бронзой массивная табличка с гравированной надписью “Профессор Арбенин Н.В.”, старшина в нерешительности остановился. Дверь была приоткрыта, и сквозь щель виднелась в полутьме солидная вешалка красного дерева. Помедлив некоторое время, старшина решительно толкнул дверь и зашел в прихожую.

В квартире царила тишина. Держа пистолет наизготовку, милиционер нашарил выключатель. Матовая колба плафона залила мягким серебристым светом оклеенные обоями стены и паркетный пол, на котором лежал пушистый коврик.

Неожиданно где-то в глубине квартиры раздался стон, затем послышались шаркающие шаги, скрип отворяющейся двери, и навстречу милиционерам шагнул невзрачный на вид субъект. Вернее, попытался шагнуть — на пороге ноги его подогнулись, и он рухнул на паркет. Искаженное от боли лицо упавшего кривил нервный тик, он пытался что-то сказать, но из горла вырвался только протяжный хрип.

Оставив его на попечение неуклюжего напарника, старшина прошел в гостиную. Там, у старинного резного серванта, украшенного медными бляшками, лежал, раскинув руки, лысый мужчина лет пятидесяти со шрамом на щеке. Казалось, что он спал. И только неестественно подвернутая нога да струйка уже потемневшей крови в уголке перекривленного рта указывали на то, что этот человек больше никогда не проснется…

— Итак, еще один покойничек… — Храмов попытался достать из портсигара папиросу, но она сломалась. — А, черт! — в раздражении швырнул ее в урну. — Узнал, кто это?

— Да. Гришакин Петр, по кличке “Щука”, —Тесленко уныло рассматривал давно не крашеный пол в кабинете майора. — Между прочим, старый подельник Валета…

— Что ты мямлишь! — взорвался Храмов. — Толком расскажи, что и как.

— Дежурному управления позвонил незнакомый мужчина, который не счел нужным представиться, и сказал, что в квартире профессора Арбенина воры. Когда патруль прибыл на место происшествия, то оказалось, что дверь квартиры была не заперта, а внутри находились двое — Щука и небезызвестный вор-домушник Балабин, кличка “Гога”. Щука был уже мертв, а Гога сильно избит. Сейчас он лежит в реанимации.

— Та-ак… Ну и дела… Вы допросили Гогу?

— Попытались. Насколько это было возможно…

— А Щука?

— Сейчас им занимаются судмедэксперты. Но, по предварительным данным, убит таким же образом, как и Валет. Удары страшные по силе и нанесены в самые уязвимые точки тела. И ни одного лишнего, все в самый аккурат.

— Итак, убийство Валета не случайность…

— Да уж… — нехотя согласился Тесленко.

— Но кто и зачем?

— Не могу даже представить, — честно сознался капитан. — Такое в моей практике впервые.

— Что говорит Гога?

— Путается. Зашли в квартиру, решили “почистить”. Профессор с семьей в доме отдыха…

— Кто навел?

— Молчит. Что работали по наводке, сомнений нет.

— Ладно, что дальше?

— Щука остался в гостиной — выгребал столовое серебро из серванта. Гога прошел в следующую комнату. Услышал какой-то шум, звуки ударов, крик Щуки. Выскочил. А дальше ничего не помнит. Что-то мелькнуло перед глазами — и все… Очнулся только к приходу патруля.

— За собой дверь они закрыли?

— Да. На защелку.

— Значит, кто-то знает толк и в замках.

— Именно. Замок в квартире профессора очень сложный, заграничный. Гога утверждает, что возился с ним долго.

— Это очень интересно. Гога — “домушник” высокой квалификации. Кстати, с чего это Щуку угораздило “масть” сменить? Ведь он, насколько мне помнится, не занимался квартирными кражами.

— В последнее время Щука фарцевал. По мелочам. Видно, доход перестал устраивать.

— Убедительно… — Храмов испытующе посмотрел на капитана. — Что делать будем, Виктор Михайлович? Хотел бы, все-таки, выслушать твои соображения на сей счет.