— Кривой, по-моему, ты оборзел окончательно, — хищно показал зубы в полуоскале Крапленый. — Я что, мать вашу, здесь в шестерках хожу?!

— Тихо, тихо… — примиряюще заворковал Профессор. — Не нужно цапаться. Мы не для этого здесь собрались. Ошибки у всех случаются. Стоит из-за этого рога сшибать…

Кривой смолчал, только выразительно пожал плечами: мол, ладно, в этот раз и впрямь не стоит шум поднимать, но я остаюсь при своем мнении. Главное он уже выяснил — Чемодан на его стороне.

— А коли так, — Крапленый остановил свой жесткий взгляд на Чемодане, — ты, Леха, эти делом и займешься. Помощники тебе нужны?

— Сам найду, — Чемодан недовольно хмурился. — Когда?

— Сегодня ночью. Кончай обоих. Только тихо и не наследи.

— Кончать не буду, — упрямо мотнул головой Чемодан. — Ты меня в “мокрушники” не записывай. Достать — достану. А там пусть будет, как решит правилка [60] .

— Ты!.. — вскочил на ноги озверевший Крапленый. — Рас-туды твою в печенку!.. С кем споришь?!

— Я все сказал, — отрезал Чемодан, сжав свои пудовые кулачищи и недобро посматривая на взбешенного главаря.

Казалось, что Крапленого хватит удар. Он посинел и только беззвучно глотал воздух. Перепуганный Зуб съежился на стуле, стараясь казаться как можно меньше, чтобы случаем не подвернуться под горячую руку Крапленого. Лицо Кривого было непроницаемо, но в душе он ликовал: все получилось как по писаному. После сегодняшней свары Крапленый уже не будет ходить гоголем, а значит, общаковая касса не попадет целиком в карман главаря, надумай он сбежать, потому как теперь и он, Кривой, свое веское слово скажет по поводу дележа добычи, имея за плечами мощную поддержку в лице Чемодана.

Профессор сокрушенно покачивал головой, изображая страдание из-за случившейся размолвки. Он был великий артист, что часто спасало его в прошлом от многах неприятностей. Профессор понимал, чего добивался Кривой, и, конечно же, сообразил, что шайка распадалась на два лагеря, и сейчас старый пройдоха мысленно взвешивал свои шансы в этом противостоянии. К кому примкнуть?

Наконец Крапленый сумел справиться с обуявшей его яростью. Он коротко выдохнул и сел.

— Лады, — сказал он Чемодану. — Доставь их на Лиговку. А там решим. У нас главное другое.

Все облегченно переглянулись. Зуб даже сумел изобразить свою бесшабашную ухмылку.

— Ну, что, братва, а теперь перекусим. — Крапленый послал Зуба на кухню.

Тот долго не медлил, шустро принес две бутылки водки и немудреную закуску. Крапленый разлил водку по стаканам.

— Погоди, — Кривой прикрыл свой стакан ладонью. — Мы еще не все решили.

— Что тебе сегодня неймется? — хмуро зыркнул на него Крапленый. — Не с той ноги встал?

— Я встаю на обе, — парировал Кривой. — Мы хотим знать: как будем куш [61] дуванить [62] ?

К удивлению собравшихся, Крапленый отреагировал на вопрос Кривого спокойно. Он только внимательно посмотрел на лица своих подельников и сказал:

— Обсудим и решим.

Крапленый понял: если не пойдет на уступки, они ему просто перегрызут горло…

Автобус, медленно набирая скорость, дребезжал всеми своими частями. Казалось, что вот-вот он рассыплется и вывалит припозднившихся пассажиров прямо на грязную дорогу, которая когда -то именовалась асфальтированным шоссе.

Мишка Снегирев запрыгнул в автобус уже на ходу. Двери с раздирающим душу скрежетом захлопнулись, больно прищемив локоть, Мишка чертыхнулся и принялся шарить по карманам в поисках пятака. Как назло, там бренчали только пятнашки и двугривенные.

— Слышь, друг, разменяй, а? — просительно обратился Снегирев к высокому плечистому парню, протягивая ему двадцатикопеечную монету.

— Нету, — коротко ответил тот, мельком посмотрев на Мишку.

Снегирев обомлел — неужели?! От неожиданности он попятился и едва не свалился на колени седоусому ветерану с орденскими колодками на потертом пиджаке.

— Держи, — протянул ему пятак ветеран. — А монету свою спрячь, больше у меня все равно нет. — Он улыбнулся. — Мороженое купишь. Студент?

— Д-да… — заикаясь, выдавил из себя Мишка. — Сп-па… Сп-па-сибо…

— Не за что. Как буду на карачках ползать, гляди, когда место в автобусе уступишь или рубль добавишь на сто грамм, — не по годам бравый старик был слегка навеселе.

Еще раз поблагодарив ветерана, Мишка нажал на рычаг билетной кассы, дрожащими руками оторвал билет и стал на задней площадке таким образом, чтобы видеть высокого парня. Нет, ошибиться Мишка не мог — это был он! Снегиреву до зуда в конечностях хотелось сейчас достать из внутреннего кармана бумажник, в котором лежала фотография. Но он боялся даже лишний раз пошевелиться, чтобы не вспугнуть свою невероятную удачу. Впрочем, фотография ему не была нужна. Это лицо Мишке являлось даже в снах. Рядом с ним, облокотившись о поручень и задумчиво глядя на убегающие фонари, стоял Константин Зарубин.