Шрифт:
— Но я люблю вас! — воскликнул он снова.
— Вы не любите меня… Подумайте, у вас есть жена. — Мария посмотрела ему в глаза. — Любите ее и оставьте меня!
— Но мы можем подарить друг другу наслаждение. — Сен-Клер приблизился к ней, делая попытку обнять ее, — потому что…
— Хватит! — Мария со злостью оттолкнула его. — Наслаждение — это пустота. Оно убивает!
— Что? — Сен-Клер был изумлен.
— Да, запомните это. Быть может, вам это пригодится… От наслаждения ничего не остается, когда оно заканчивается. А для жизни — для настоящей жизни — этого слишком мало. А теперь уходите.
— Нет!
— Немедленно… — тихо прибавила Мария.
Тот был ошеломлен. Он, не найдясь совершенно, что ответить на такой решительный отпор, немного постоял, а затем молча ретировался, решив про себя попытать непременно счастья в другой раз.
Мария в изнеможении опустилась на кресло и положила голову на ладони. Она хотела заплакать, но не смогла выдавить из себя ни единой слезинки.
— Успокойся…
Мария вздрогнула и обернулась. Сзади стоял Андре, его руки лежали на ее плечах. Она слабо вздохнула и прижалась щекой к его руке:
— Я люблю тебя… Я никогда так этого не понимала, как понимаю теперь.
— Я тоже люблю тебя. — Андре опустился перед женой на колени. — Никто не в состоянии ничего изменить в нашей жизни, если мы сами этого не захотим… Поверь мне… Этот человек, да и любой другой, не причинит тебе вреда, если ты сама только не проявишь слабости. А ты ее не проявишь, я знаю. Верь мне!
— Да, я верю… — тихо ответила Мария.
— Вот и славно…
5
Постоянные отлучки мужа, его равнодушие и пустые отговорки какими-то делами довели Жюльетту до полного отчаяния. Но последней каплей стал разговор с супругом, который состоялся в тот самый день, когда Мария прогнала Сен-Клера. Жюльетта ничего этого не знала, а потому дурное настроение мужа еще более поразило ее. Она, как и обычно, прождала его почти полночи. Едва Сен-Клер вошел в дом, как жена окликнула его:
— Арман!..
— Что? Ты опять не спишь? — В голосе Сен-Клера прозвучал сдержанный гнев.
— Но я ждала тебя… Я волновалась… — Голос Жюльетты задрожал.
— Сколько раз я говорил тебе, чтобы ты не ждала меня. В конце концов, у меня могут быть дела! Важные дела, которые задерживают меня!
— Но, Арман…
— Или ты, может быть, подозреваешь меня в чем-то? — Сен-Клер перешел в наступление.
Он подошел к жене и взял ее за плечо:
— Ступай к себе!
— Арман, ну что ты…
— Жюльетта, я прошу тебя раз и навсегда оставить меня в покое! — вскричал Сен-Клер в раздражении.
— Ты… ты совсем не любишь меня… — прошептала Жюльетта, на глазах ее показались слезы. — И мне больно! Ты делаешь мне больно!
— Прости меня… — пробормотал он, убрав руку с ее плеча. — Я не хотел. Но пойми, что ты меня злишь страшно своими ожиданиями, допросами…
— Но я вовсе не допрашиваю тебя! Я волновалась, я… Разве ты не понимаешь, что мне плохо! Ты совсем бросил меня здесь… Я одна, у меня нет друзей, нет никакого общества, а ты… — Жюльетта заплакала.
Сен-Клер поморщился: его страшно утомила эта сцена, эти слезы и упреки. Жена вообще казалась ему досадной помехой. Теперь ему хотелось думать о Марии, об их объяснении и о том, что еще надо предпринять для того, чтобы завоевать ее благосклонность. Конечно, он должен был больше времени уделять жене, но где было взять это время? Все оно уходило на приятелей, на развлечения, на поездки. Жюльетта была обузой, которую его вынудили на себя повесить обстоятельства и желание поправить свое финансовое состояние.
— Я прошу тебя: ступай в постель… — утомленно пробормотал Сан-Клер.
Жюльетта ничего не ответила, она только молча отвернулась и ушла прочь.
Огромная замковая зала, наполненная людьми, была освещена красноватым пламенем камина и десятком свечей. Под дубовой балюстрадой расстилался празднично украшенный обеденный стол, за которым собралась добрая сотня гостей.
Все были очень богато одеты.
— За короля Франциска Первого! Наш первый тост! — поднял кубок кто-то из гостей.
— За короля Франциска! — послушно взметнулись вверх кубки.
Мужчина, сидевший во главе стола, поднялся и грубо поднял на ноги женщину, сидевшую рядом с ним. Он протянул ей кубок и принудил ее отпить из него. С необыкновенной роскошью одетая, блистающая гранями драгоценных камней, но страшно бледная молодая женщина повиновалась.
Стены замка отражали громкий смех гостей, звон кубков и ножей, треск камина и собачий лай. Вино лилось рекой. Пальцы молодой женщины, украшенные богатыми перстнями, крепко сжимали кубок, а глаза ее тревожно смотрели по сторонам. Потом мужчина велел ей сесть, и она опустилась на свое место.