Ус-нэ озабоченно наморщила нос:

– Надо лодку искать. Или плот вязать… Давай-ка поспешим, милый.

Стоя на смотровой башне, Иван Егоров внимательно всматривался в чужое, невиданное в здешних местах судно. Три мачты, в два яруса паруса – всякие, и прямые, и треугольные – косые.

– Вот это диво! – удивлялся Семка Короед, ему нынче выпала вахта. – Вот это струг, ага!

– Это океанский корабль, Сема, – снизошел до парня атаман. – Видал я такие и в Гданьске, и под Ревелем, и под Нарвой, где наша крепость Иван-город, дай бог, и посейчас стоит.

– Так и знал, что это немцы поганые, господине!

Иван поморщился, не очень-то ему нравилось, когда все хорошее – но иностранное – хаяли, а свое – даже плохое – превозносили, только потому, что – свое.

– У нас тоже такие корабли имелись, волею государя Иоанна Васильевича, датский немец Карстен Роде титул адмирала и каперский патент получил, – скромно напомнил Михейко.

Короедов аж глазами хлопнул – никогда еще не слыхивал таких вот мудреных слов, и главное – от кого? От бугая тупого!

– Чего-чего немец тот получил?

– Дал ему государь право всех наших врагов топить, – пояснил Егоров. – Свеев, поляков – кого только на море встретит.

– Хорош струг, хоть и немецкий, – Семка присвистнул, не отрывая восхищенного взгляда от судна. – А парусищи-то, паруса! Господине атаман, зачем столько?

– Судно сие и против ветра может идти, – снова встрял Михейко. – Не прямо – зигзагами, называется – галсами.

– Портов пушечных… раз-два… четыре… – вслух считал атаман. – Дюжина с одного борта. Значит – столько же и с другого. Да еще по две на носу да корме, всего получается два десятка и восемь. Сила! Стругу столько не взять.

Ослоп ухмыльнулся:

– Зато и в реку чуду такому зайти затруднительно, да и волоком его не перетащишь.

– Я ж и говорю, не для рек это вовсе. Океанское судно! Знать бы еще, чье.

Атаман задумчиво почесал свой знаменитый шрам на правом виске и посетовал:

– Эх, жаль, труба зрительная куда-то делась. Весь острог перерыли – все зря. Сейчас бы запросто разглядели, чей там флаг.

– А флаг и я не худо вижу, – встрепенулся вдруг Короед. – Я ж пушкарь, и глаз у меня вострее, к расстоянью привычен.

Атаман с Михейкой переглянулись:

– И что там за флаг? Что ты видишь?

– Вижу красное с желтым, полосами, – прищурился Семка. – И в середине – крепость.

– Кастилия и Леон, – бугаинушка скривил губы. – Гишпанский флаг, короля Филиппа, он же – и император земель немецких.

– Врут, – хмыкнув, заявил атаман. – Нечего гишпанцам в этих местах делать – у них своих америк хватает.

– Не гишпанцы, так кто?

– Думаю, свеи… или немцы аглицкие, или голландцы, датчане.

Короедов вдруг дернулся и разочарованно закричал:

– Гляньте-ка, разворачиваются… Точно, против ветра могут идти! Ой, уходят, что ль? Почто так?

– Точно, уходят, – Михейко хмыкнул в кулак.

Егоров недобро нахмурил брови:

– Видать, побезобразить решили. А их капитан не дурак – видит, крепость могучая, зачем ему к нам идти? Себя называть, осторожничать… Не-ет, нахрапом решили. Может, прознали про золото, а скорей так, наудачу плывут. То нам прямой убыток! По следу надо идти и кораблик этот к ногтю прижать!

– Струги на воду? – азартно потер ладони бугай. – Вот это дело! Разомнемся, ага.

– То-то ты с чудищами не размялся, – хохотнул атаман.

– А может, атамане, из пушки пальнуть?

– А вот это можно! Пускай думают-гадают – то ли салют это, то ли приказ в дрейф лечь и себя назвать. Семка, давай-ка живо!

– Слушаюсь, господин атаман.

Подозвав помощников, молодой казак живенько бросился к пушке, увесистому бронзовому «Единорогу», калибром, если на немецкий манер – фунтов тридцать шесть. То еще жерло!

Помощнички живо запихали в дуло картуз с порохом, забили пробойником пыж, закатили тяжеленное ядро – хорошее, чугунное, из недавно привезенных запасов. Тем временем Семка Короед с видом опытного канонира насыпал затравочный порох, запалил вставленный в пальник фитиль да, пушку перекрестив, обернулся:

– Готово, господин атаман! Но… думаю, что не попадем – далеко слишком.

– И ненадобно попадать.

Егоров махнул рукой:

– Пли!

– Ну, с богом!

Тяжелое орудие дернулось, с грохотом выплюнув ядро, упавшее в полсотне саженей от непонятного судна, никак на сию провокацию не прореагировавшего. Лишь подняли лишние паруса да, прибавив ход, скрылись за дальним мысом.