– Какая ты странная невеста, – шепотом сказала она после короткого молчания, – и отношения ваши странные. Он – там, ты – тут. Клодина, сознайся, что твое согласие отдать свою руку в тот день было жертвой? Скажи, Клодина, ты не любишь его?

Она со страхом, с мучительным страхом смотрела на заплаканное лицо подруги.

– Элиза, – ответила та, прижав руки к груди, – я люблю Лотаря, любила его, еще не зная, что это любовь, еще почти ребенком любила его…

Герцогиня молчала, но дыхание ее участилось.

– Ты не веришь мне? – тихо продолжала Клодина.

– Верю, Дина, но любит ли он тебя? Скажи, любит ли он тебя так же? – прошептала герцогиня.

Клодина опустила глаза.

– Я не знаю, – проговорила она.

– А если бы знала, что он тебя не любит, стала бы ты, несмотря на это, его женой?

– Нет, Элиза.

– И ты никогда не решилась бы отдать свою руку другому, очень любящему тебя?

Девушка сидела неподвижно и безмолвно, как статуя.

– Клодина, знаешь, зачем я приехала? – спросила с волнением герцогиня. – Затем, чтобы употребить свои последние силы для спасения пламенно желаемого счастья того, кто мне дороже всех на свете. Когда я уезжала в Канны, моя глупая слабость, мое раненое самолюбие боролись с благими намерениями. Клодина, герцог любит тебя, а меня никогда не любил. Он любит тебя со всей честностью и силой, на какие только способно его благородное сердце. За время моего замужества я научилась читать в каждой черте его лица. Он любит тебя, Дина! И он никогда не забудет тебя. Не сиди так молчаливо, ради бога, ответь!

– Ты ошибаешься! – воскликнула испуганно Клодина и отстраняюще протянула вперед руки. – Ты ошибаешься, его высочество не любит меня больше, это заблуждение с твоей стороны. Ты не должна была думать об этом, не должна была приезжать!

– О, неужели ты думаешь, Дина, что любовь можно сбросить, как платье? – сказала герцогиня. – Что можно решить: с завтрашнего дня перестану любить, и все кончено?! Нет, нет, так сердце не создано!

Клодина молчала. Потом начала говорить решительно и сильно:

– Я никогда не выйду замуж, иначе как по взаимной любви! Прости, мой друг, но я не могу давать тебе обманчивых обещаний. Распоряжайся всем! Если нужно, то и моей жизнью, только не требуй этого.

Герцогиня в упор смотрела на Клодину. В комнате повисло молчание…

– Бедный человек! Я думала, что и тебе так будет хорошо, – сказала она скорее для себя. – Нет, этого не будет! – Потом громче добавила: – Какая путаница! Ты любишь Лотаря, а он… Бедная маленькая принцесса!

– Элиза! – воскликнула Клодина, и губы ее задрожали. – Я ведь не хочу лишать его счастья, что ты обо мне подумала? Никогда! Никогда! Если любишь меня, – поспешно продолжала она, – возврати ему от моего имени свободу, я знаю, что ты будешь говорить с ним об этом.

– Завтра, – сказала герцогиня.

– Так отдай ему это! – Она сдернула с пальца обручальное кольцо. – Здесь счастье принцессы, возьми его и позволь мне идти своей дорогой, одинокой и далекой от всего, что может напоминать мне о нем!

Клодина встала и пошла к двери.

– Клодина, – позвала ее слабым голосом герцогиня, держа кольцо в худой руке. – Дина, не уходи так от меня! Кто несчастнее из нас двоих? Помоги мне лучше, чтобы вышло хоть немного хорошего из всей этой ситуации.

Клодина вернулась.

– Что я должна сделать? – покорно спросила она.

Герцогиня попросила воды, потом велела Клодине принести шкатулку, открыла ее и подала молодой девушке лист бумаги.

– Вот список вещей, я хочу, чтобы их раздали после моей смерти. Спрячь его – это копия, подлинная бумага у герцога.

– Ты не должна так волноваться, Элиза!

– Я буду спокойна, когда приведу все дела в порядок, Дина. Прочти вслух, не пропустила ли я чего-нибудь. Никто не должен думать, что я забыла его.

Клодина начала читать дрожащим голосом. Иногда слезы мешали ей – все было с такой нежностью, с таким вниманием продумано, все свидетельствовало об удивительном расположении герцогини к людям…

«Моей дорогой Клодине принадлежит вуаль из брюссельских кружев, которую я надевала к венцу…»

Расстроенное лицо молодой девушки покраснело. Она знала, о чем думала герцогиня, когда писала это.

– Возьми ее назад! Возьми ее назад! – зарыдала она и опустилась на колени около постели.

– О, как плохо, как все плохо, – сказала герцогиня. – И ты, и он несчастливы. Вы, самые дорогие для меня люди!

Клодина поцеловала горячие руки больной и поспешно вышла из комнаты.

Горе неподъемной тяжестью навалилось на нее. Она выплакалась в зимнем саду, под пальмами и магнолиями. Тихий плеск фонтана немного приглушил ее отчаяние, и через несколько минут Клодина уже овладела собой настолько, что смогла пойти пожелать герцогине спокойной ночи. Когда она бесшумно отодвинула шелковый полог, больная дремала. Вокруг рта ее собралась горестная складка.