Шрифт:
Но в главном доме буря последнего события улеглась не так скоро. Советница заперлась у себя в комнате и никого не впускала. Прислуга качала головой, говоря о старой даме, которая вернулась наверх «полная желчи и яда и злая, как черт». Приказав подать ужин одному ландрату и обозвав попугая «противным крикуном», она прошла в спальню и заперлась там на задвижку.
Бэрбэ тоже думала, что не переживет сегодняшнего дня, считая себя ни на что не годной женщиной, недостойной того, чтобы ей светило солнце.
Вне себя от ужаса вернулась она час назад от колодца и шепнула тете Софи, что она видела фрейлейн Гретхен живехонькую и одну-одинешеньку у окна «комнаты привидений».
Ну и получила же она нагоняй за свое жалкое суеверие! Тетя Софи так намылила ей голову, что она этого не забудет до конца своей жизни. О, как глупа и слепа старая Бэрбэ! Она приняла милую Гретхен за «даму с рубинами» и подняла своим криком на ноги весь дом и натравила на сестру злючку, что сидит в конторе. Ох, и наговорил он ей!
Нет, она действительно не стоила того, чтобы милосердный Бог позволил на нее светить солнцу, и теперь она, кажется, готова откусить себе язык, только бы не проронить ни слова о чертовщине там, в коридоре. Она размышляла так, сидя на кухонной скамейке, и горько плакала, закрывшись фартуком.
Маргарита и тетя Софи ходили между тем взад-вперед по общей комнате. Девушка, обняв тетку, рассказывала ей о перевороте, совершившемся в родительском доме. В комнате было темно, зажженную лампу вынесли, так как никто не должен был видеть, что тетя плакала – такую сентиментальность она позволяла себе чрезвычайно редко. Но разве не жаль было, что человек ходил около нее девять лет, скрывая свои душевные муки? А она беззаботно радовалась жизни, не подозревая, что в доме разыгрывается подобная драма!
И ребенок, милый, чудный мальчик, никогда не переступал порога отцовского дома, никогда не ел за отцовским столом – сердце Болдуина должно было обливаться кровью!
– Боже, чего только не делают люди, чтобы занять высокое положение! – сказала она в заключение, вытирая слезы. – Господь создал их безоружными и мирными, но они оттачивают свои языки, как острые ножи, заковывают сердца в железные панцири, чтобы на земле никогда не было мира.
Конторы буря еще не коснулась. Молодой строгий хозяин сидел за книгами и считал. Он и не воображал, что маленькая ручка постучится в дверь этой комнаты и ненавистный мальчишка из пакгауза потребует, чтобы его впустили, дали ему место и голос, и потребует этого по праву.
Глава 28
Советница и на другой день не перестала сердиться, никого не желала видеть. К ней входила только горничная, и когда ландрат, возвратившись в двенадцать часов со службы, попросил позволения войти, ему отказали, так как нервы старой дамы были еще слишком расстроены и ей был нужен покой. Он пожал плечами и больше не пытался нарушить добровольное заточение своей матери.
Немного погодя он сошел вниз, в бельэтаж, в ожидании лошади, которую велел для себя оседлать.
Маргарита была одна в предназначенных для дедушки комнатах, где заканчивала уборку. Ей надо было еще засветло ехать в карете в Дамбах, чтобы завтра утром возвратиться вместе с дедушкой.
Они уже сегодня виделись с Гербертом. Он побывал рано утром в пакгаузе, принес ей поклон от маленького брата и успокоил насчет больной, которой нисколько не повредило вчерашнее потрясение, напротив, доктор нашел, что она быстро идет на поправку.
Теперь Герберт пришел, чтобы посмотреть, как она тут все устроила. Маргарита поставила красивый старинный, принадлежащий Лампрехтам шахматный столик под полку для трубок. Ландрат оглядел от двери уютную комнату.
– Ах, как здесь хорошо! – воскликнул он, подходя ближе. – Наш больной не пожалеет о своем уединенном павильоне. Я рад, что он наконец поселится с нами. Мы будем вместе ухаживать за ним и заботиться о его удобствах и здоровье. Да, Маргарита? Это будет прекрасная жизнь!
Она стояла, отвернувшись, поправляя складки портьеры.
– Для меня нет ничего приятнее, чем быть с дедушкой, – отвечала она, не оборачиваясь. – Но маленький брат теперь тоже имеет на меня права, и привыкнет ли к нему так скоро старик, чтобы переносить его присутствие, – это еще вопрос. Так что мне придется делить свое время между ними обоими.
– Совершенно справедливо, – согласился ландрат. – Однако надо выяснить еще одно. Ничего не может быть естественнее, чем-то, что молодые стремятся к молодым, и мы, двое стариков – мой добрый отец и я – не можем требовать, чтобы ты жертвовала нам все свое время. Но не найдешь ли ты возможность уделять нам иногда вечерком часок-другой для беседы, а? Ты согласна?
Она обернулась к нему с легкой улыбкой, а он уже взял со стола цилиндр, и его незастегнутое пальто позволило увидеть безупречно сшитый элегантный фрак.