В тот вечер сэр Дэниэл и его люди расположились в Кэттли и его окрестностях. В домах было тепло, деревушку охранял зоркий патруль, но танстоллский рыцарь был не из тех людей, которые могут позволить себе отдыхать, если есть возможность увеличить богатство. Даже сейчас, когда ему предстоял опасный поход и уже перевалило за полночь, он не спал, думая о том, как выжать деньги из своих бедных соседей. Богател он за счет спорных наследств. Сэр Дэниэл скупал за бесценок долю у самого безнадежного претендента, а потом, пользуясь поддержкой лордов из окружения короля, добивался решений в свою пользу или, если это было слишком хлопотно, попросту отбирал земли силой оружия, полагая, что его влияние и хитрость сэра Оливера, досконально знавшего законы, помогут ему удержать захваченное. Кэттли была как раз таким местом. Он совсем недавно прибрал к рукам эту деревушку и все еще сталкивался с сопротивлением ее обитателей. Войско свое он привел сюда для того, чтобы запугать упрямцев.

В два часа ночи сэр Дэниэл сидел в трактире под названием «Солнце», греясь у камина. Кэттли стояла на болотистом месте, и в такой час здесь всегда было прохладно. На столе перед ним стояла кружка пряного эля. Рыцарь снял свой шлем с забралом и, укутавшись в теплый плащ кроваво-красного цвета, подпирал рукой лысую голову. Обветренное худое лицо его было обращено к огню. В другом конце зала расположилась дюжина его солдат. Кто охранял вход, а кто и отсыпался, лежа на деревянных скамейках. Чуть ближе, завернувшись в плащ, на полу спал мальчик лет двенадцати-тринадцати. Бледный хозяин «Солнца» стоял перед большим человеком.

– И запомни, трактирщик, – произнес сэр Дэниэл, – если будешь исполнять только мои приказы, я буду тебе добрым господином. Моими деревнями должны управлять преданные люди. Констеблем пусть будет Эдам-а-Мор, проследи, чтобы так было. Если изберут другого, только себе хуже сделаете. С тех, кто платил подать Уолсингэму, я строго спрошу. И ты в их числе, трактирщик.

– Добрый рыцарь, – ответил трактирщик, – я готов на кресте Холивудском присягнуть, что Уолсингэму я платил по принуждению. Нет, грозный рыцарь, я совсем не люблю этих Уолсингэмов, у них никогда гроша за душой не было, достойный рыцарь. Мне бы такого славного лорда, как вы! Да вы и сами можете у соседей поспрашивать, вам каждый скажет, что я горой стою за Брэкли.

– Может, и так, – сухо обронил сэр Дэниэл. – Значит, заплатишь вдвое.

Трактирщик скорчил гримасу, но в те беспокойные времена такие неприятности были привычным делом, поэтому он, возможно, был рад, что еще легко отделался.

– Веди своего человека, Сэлдэн, – крикнул рыцарь.

И один из его воинов вытолкал к нему несчастного согбенного старика, бледного, как свеча, который весь трясся от болотной лихорадки.

– Как тебя зовут, братец? – надменно произнес сэр Дэниэл.

– Если позволит ваша милость, – ответил тот, – Кондэлл меня зовут… Кондэлл из Шорби, с разрешения вашей милости.

– Мне донесли о твоих злодеяниях, – сказал рыцарь. – Ты повинен в измене, негодяй; ты шляешься повсюду без дела; подбиваешь народ на смуту; говорят, на тебе смерть нескольких человек. Что ж ты такой храбрый, а? Но я тебя поставлю на место!

– Всемилостивый господин, – взмолился несчастный, – тут какая-то ошибка! Пожалейте! Я всего лишь простой бедняк и никогда в жизни никого не обижал.

– Помощник шерифа о тебе совсем другое говорит, – возразил рыцарь. – «Найдите, – умолял он меня, – этого разбойника Тиндэла из Шорби, по нему уже виселица плачет».

– Кондэлл! – воскликнул несчастный. – Меня зовут Кондэлл, добрый господин.

– Кондэлл, Тиндэл – какая разница? – холодно бросил рыцарь. – Ты здесь, и я сильно сомневаюсь в твоей честности. Если хочешь спасти свою шею, пиши сию же минуту мне обязательство заплатить двадцать фунтов.

– Двадцать фунтов, господин?! – в ужасе воскликнул Кондэлл. – Да что вы, всемилостивый господин! Я таких денег отродясь не видел. Все мое хозяйство стоит меньше семидесяти шиллингов.

– Ладно уж, Кондэлл или Тиндэл, – усмехнулся сэр Дэниэл, – я готов рискнуть. Пиши обязательство на двадцать, а я сам посмотрю, сколько с тебя можно взять. Остальное я, по доброте своей, так и быть, прощу тебе.

– Увы, мой добрый господин, это никак не получится. Я не умею писать, – сказал Кондэлл.

– Что ж, увы так увы, – бросил в ответ рыцарь. – Вот только совесть моя не позволяет мне тебя отпустить, Тиндэл. Сэлдэн, бери этого старого ворчуна, помоги дойти до ближайшего вяза и повесь аккуратно за шею так, чтоб я мог полюбоваться им, когда буду проезжать мимо. Прощайте, добрый мастер Кондэлл и милый мастер Тиндэл, отправляетесь прямой дорожкой на Небеса. Всего вам доброго в дороге!

– Будет вам шутить, – прохрипел Кондэлл, выдавив подобострастную улыбку. – Слава Небесам, наконец-то на нашей земле появился настоящий хозяин! Я при всем своем неумении все же попробую что-нибудь нацарапать.

– Друг мой, – молвил сэр Дэниэл, – теперь ты напишешь сорок фунтов. Отправляйся. Ты слишком хитер, чтобы жить на семидесяти шиллингах. Сэлдэн, проследи, чтобы все было записано по форме и засвидетельствовано.

И сэр Дэниэл, который был очень веселым рыцарем, возможно самым веселым во всей Англии, отпил пряного эля и, улыбаясь, откинулся на спинку стула.

Тем временем лежавший на полу мальчик зашевелился, потом сел и испуганно огляделся по сторонам.

– Поди сюда, – властным тоном произнес сэр Дэниэл и, когда тот, повинуясь команде, поднялся и подошел, от души рассмеялся. – Клянусь распятием, – воскликнул он. – Вот так богатырь!