– Все это очень странно, – растеряно произнесла Элинор, стараясь совладать со своим срывающимся голосом, – но я никогда даже не слышала, чтобы он хотя бы назвал ваше имя!

– Нет, зная нашу ситуацию, это вполне естественно. Мы дали друг другу слово хранить нашу тайну до конца. Поэтому вы ничего не знали ни обо мне, ни о моей семье, поэтому-то и не было никакой возможности услышать мое имя. Да к тому же, он всегда опасался способности его сестер до всего допытываться, поэтому и хранил молчание.

Она замолчала. Последний огонек сомнений Элинор потух, но ее самообладание не исчезло вместе с ними.

– Четыре года вы были помолвлены? – переспросила она мягким голосом.

– Да, небесам только известно, как долго нам еще ждать! Бедный Эдвард! Это разбивает его сердце! – вздохнула Люси и, достав маленькую миниатюру с его портретом из кармана, она добавила. – А теперь, чтобы устранить последние сомнения, посмотрите на это лицо. Узнаете? Оно, конечно, не отражает силы его характера, но все равно, вы не сможете его спутать ни с кем! Я ношу его уже три года.

Она протянула и положила на руку Элинор медальон. Та взглянула на портрет, и все ее последние надежды на ошибку, ее искреннее желание быть введенной в заблуждение и все другие надежды, которые только могли прийти ей в голову, рухнули разом, когда она увидела лицо Эдварда. Возвратив медальон почти машинально, она кивком подтвердила сходство.

– У меня никогда не было возможности, – сказал Люси, – подарить ему свой портрет в ответ, который я так бы хотела, что он имел и всегда носил с собой. Но я обязательно сделаю это при первой же возможности!

– Да, это необходимо, – ответила Элинор спокойно. Затем они снова умолкли. Через несколько шагов Люси заговорила первой:

– Я уверена, – сказала она, – что вы обязательно сохраните в секрете наш разговор! Потому что вы конечно знаете, как важно для нас, чтоб это не дошло до его матери, так как она никогда не разрешит это. Я могу сказать, что у меня тогда вообще не будет будущего! Я только могу себе представить, насколько она действительно своенравная женщина!

– Честно говоря, я не искала вашего расположения, – сказала Элинор, – Но вы ничего другого мне не оставили, кроме справедливости, предположив, что это также важно и для меня. Ваш секрет останется между нами. И простите меня, если я была удивлена сначала. Вы можете быть уверены, что ваша откровенность со мной будет только во благо для него!

Когда она это сказала, то внимательно посмотрела на Люси, надеясь, что часть ее признаний была надуманна и это будет сразу заметно по глазам, но Люси не лгала:

– Я боялась, – продолжала она, – что вы не поймете меня правильно, ведь я рассказала вам слишком деликатные вещи. Мы не были лично знакомы долго, но я знала о вас и вашей семье. Как только я увидела вас, то поняла, что это как старое знакомство. Этому я стала вас расспрашивать о матери Эдварда, для меня это очень важно. Я так несчастна, что не могу ни у кого узнать о ней. Мне может помочь только Анна, она одна знает о помолвке, но осуждает меня. Я постоянно боюсь, что она меня выдаст! Она не умеет держать свой язык за зубами, как вы успели заметить. Сегодня я испытала такой ужас, когда сэр Джон назвал имя Эдварда. Вы и представить себе не можете, как все это пронеслось у меня в голове! Я только удивляюсь, как я смогла вынести такие мучения ради Эдварда все эти четыре года! Все идет так трудно – мы можем видеться только раза два в году! И я почти уверена, что мое сердце действительно разбито!

Люси тяжело вздохнула, достала свой платок и приложила его к глазам, но Элинор не очень-то ей посочувствовала.

– Иногда я думаю, – продолжала Люси, вытирая слезы, – что, может, было бы лучше для нас двоих разорвать эту помолвку? – Сказав это, она проницательно поглядела на Элинор и продолжала. – Но, с другой стороны, у меня нет решимости на это. Я не могу его сделать несчастным, так как знаю, что он этого не переживет! И со мной произойдет тоже самое – так много мы значим друг для друга! Может, я не достойна такого чувства? Что бы вы посоветовали мне в таком положении, мисс Дэшвуд? Что бы вы сделали сами?

– Извините меня, – сказала Элинор. – но, я не могу дать вам совет в такой ситуации. Вы должны сами принять решение.

– Если честно, – ответила Люси, – то его мать временами начинает ставить ему условия, но бедный Эдвард не обращает на них внимание. Вы что, нашли его подавленным, когда он был у вас в Бартоне? Он был так расстроен, когда оставил нас в Лонгстепле и уехал к вам, что мы боялись, вы сочтете его больным.

– Он что же, приехал от вашего дяди, прямо к нам? В Бартон-коттедж?