— Сколько? — Генеральный директор уже вгрызся сильными белыми зубами в телячью отбивную.

Сумма его ничуть не удивила. Бесспорно, этот человек жил в другой системе материальных ценностей. Да и нравственных тоже.

— Чего так много? — все же спросил он для проформы.

— До свидания.

— Постойте. — С ленивой небрежностью он швырнул на стол несколько мятых купюр.

Я старательно собрал их, разгладил и убрал в карман.

— Договор составим на салфетке или проедем ко мне в офис? — спросил я.

Ланенский барски отмахнулся.

— Обойдемся без бухгалтерии. Ведь у вас хватит ума не сбегать с этими деньгами.

— Приятного аппетита, — пожелал я и направился к выходу из зала. И все же остановился на пороге, обернулся, спросил: — Ответьте честно, Виктор Евгеньевич, у вас много врагов?

Хозяин утер белоснежной салфеткой розовые лоснящиеся губы.

— Они не успевают у меня появляться.

Во что я нисколько не поверил.

Время, оставшееся до встречи, тянется медленно и нудно. Лучи весеннего солнца, ярко-желтые, теплые, буравят мутное, в грязных подтеках стекло, солнечные зайчики путаются в паутине под потолком, я жмурюсь на них, но мне невесело. Эта погода для других людей, увлеченных, беспечных, влюбленных. Я ощущаю прилив энергии и работу мозга, когда небо наконец сереет, хмурится, подкрадывается вечер, затем наступает ночь и безобразные завалы рыхлого снега на обочинах дорог становятся совершенно черными. Пора заниматься делом, пора жить.

Я смазал и зарядил пистолет, сунул его в наплечную кобуру и вышел из офиса. Частник поначалу отказывался везти меня по адресу, который я назвал. Район пользовался дурной славой, но тяга к деньгам, которые я пихнул ему за эту увеселительную поездку, оказалась сильнее, и вскоре мы уже мчались по затихающему ночному шоссе.

— Прибыли, — сказал он часом позже.

Высаживает меня, тут же разворачивается и уезжает. Я остаюсь на обочине совершенно один, вижу покореженную автобусную остановку и направляюсь к ней. Присесть тут некуда, местные вандалы разломали деревянную скамью, ради забавы перебили все стекла, блестящее крошево хрустит под ногами. Я всматриваюсь в темноту. За дорогой начинаются заваленные снегом и мусором овраги, регулярно по весне со дна извлекаются разложившиеся трупы, в основном проституток и одноразовых бойцов, однажды возомнивших себя хозяевами жизни. Бомжи заселяют полуразрушенные, полусожженные бараки за моей спиной, они предпочитают сдыхать там, забросанные картонными коробками и истлевшим тряпьем. Когда-то здесь пытались построить новый район, нагнали техники, вырыли котлованы, вбили сваи, но на этом стройка завершилась: у города кончились деньги.

Неторопливо бегут минуты, уже за полночь, но ничего не происходит. Разумеется, это был всего лишь розыгрыш, злая шутка кого-то из недоброжелателей моего клиента.

Такого оборота я никак не ожидал. Услышав посторонний шум, неуверенные крадущиеся шажки, обернулся. Девочка-подросток, одетая не по сезону в короткий светлый пуховичок, выглядывала из-за дерева, наблюдая за мной. Я не стал проявлять своего интереса к ней сразу, но в том, что ее появление здесь не случайно, не сомневался. Чтобы собраться с мыслями, закурил. И почувствовал ее приближение.

— Извините, — дрогнул ее детский голос. — Не угостите сигареткой?

Теперь я поднял на нее взгляд, будто только что заметил. Волнистые, густые, но плохо промытые и расчесанные волосы обрамляли хорошенькое и такое напуганное лицо. А встретившись со мной взглядом, девочка задрожала и начала пятиться.

— В чем дело? — спросил я.

— Ни в чем… Просто… просто я заблудилась… — Она уже развернулась, готовясь побежать.

Я преградил ей путь к отступлению.

— Ага, вон за тем деревом. Может, расскажешь, кого ждала здесь все это время?

— А вам-то какое… — слабо воспротивилась девочка, сама испугавшись своей резкости.

— Никакого. Только час для свиданий слишком поздний, да и место неподходящее. Прирежут ненароком. А теперь серьезно — что случилось?

— Ничего. — Она нервно дернула головой, и из глаз внезапно брызнули слезы. — Не знаю. Я уже ничего не знаю. Вы все это время находились в темноте, я вас не могла рассмотреть и решила, что вы — это тот человек. Но это оказался не он. Спасибо, я пойду…

— Куда? — с напором проговорил я. — Для начала успокойся и расскажи, в чем проблема. Я уверен, что ничего неразрешимого в мире не существует, — прибавил, слегка покривив душой.

Она попросила у меня сигарету, неумело прикурила и затянулась. Такие волосы могут быть лишь у русалок, подумал я, и именно такими Набоков представлял своих нимфеток. Однако подобные пространные мысли недолго преследовали меня, и я заявил категорично:

— Рассказывай!

Девочка-подросток перепугалась не на шутку. Стрельнула панически расширившимися глазками по сторонам, однако никто не спешил ей на помощь.

— Кто тебя послал сюда? Зачем? — спросил я.

Ответить она не успела.